Розовая чайка
Rhodostethia rosea

Мелкая, исключительно красивая чайка лёгкого изящного склада, с отчётливо клиновидным хвостом и коротким тонким клювом. В гнездовое время безошибочно отличается от других видов чаек розовой окраской нижней стороны тела и чёрным узким «ожерельем» на шее. В негнездовое время розовая окраска незаметна: по размерам и отсутствию чёрного цвета на концах крыльев розовая чайка в негнездовом наряде может быть спутана с малой чайкой, но отличается от неё более светлым подбоем крыла, клиновидным хвостом и более коротким клювом. Полёт очень лёгкий, манёвренный и грациозный, несколько напоминающий полёт крачек; при поисках пищи над водоёмом птицы нередко зависают на месте, после чего с плеском бросаются в воду, погружаясь почти целиком. При полёте на значительные расстояния взмахи крыльев ровны и глубоки.

Розовые чайки очень любят сидеть на льду, предпочитая опуститься на льдину, даже когда участки льда единичны. Легко и грациозно плавают, но на воде этих птиц приходится видеть не очень часто. Голос розовой чайки негромок, нежен и в каком-то аспекте мелодичен. Чаще всего от пролетающих птиц можно слышать серию криков «э-вей, э-вей» или «ке-век, ке-век, ке-век». Этот крик также издаёт птица, подлетающая к своему гнезду. Используется он и в агрессивных демонстрациях. В возбуждении птицы издают мягкие, слегка гнусавые звуки «вав-вав-вав-вав...» и визгливые крики «кья, кья...», которые иногда звучат как «кийя». С этими криками чайка может преследовать поморника или птицу своего вида. Характерный для чаек трёхсложный крик тревоги у розовой чайки звучит как «кэ-вэ-вэ» или «квэ-вэ-вэ». Однако слышать его можно только в гнездовой колонии и используется он редко.

В период брачных демонстраций в скоплениях чаек слышны сухие трескучие трельки. В целом голос розовой чайки несколько напоминает голос некоторых крачек и малой чайки.

Окраска (ЗМ МГУ, ЗИН, сборы А. А. Кищинского).

Самец и самка в брачном наряде. Голова, шея, вся нижняя сторона тела и рулевые розового цвета различной интенсивности. На верхней части головы, надхвостье и рулевых розовый цвет наименее ярок; последние иногда почти белые. Розовая окраска у самцов обычно более интенсивна. Розовый цвет уже вскоре после добычи и препаровки птицы начинает терять интенсивность, а при хранении в коллекциях со временем полностью пропадает. Вокруг шеи узкая чёрная полоска, замыкающаяся в своеобразное «ожерелье». Спина, плечевые и верхние кроющие крыла мягкого сизо-пепельного цвета. Второстепенные маховые того же цвета, но с белыми вершинами. Первостепенные маховые сизые, слегка темнеющие по направлению к дистальному концу крыла.

II (первое видимое) первостепенное имеет чёрное наружное опахало; чёрный цвет не доходит до вершины пера. Вершины трёх проксимальных первостепенных маховых белые. Клюв чёрный, полость рта, края век и ноги ярко-красные, когти чёрные. Радужина коричневая.

Самец и самка в зимнем наряде. Спина, плечевые и кроющие крыла сизо-серые, несколько светлее, чем в предыдущем наряде. Прочее контурное оперение, как и рулевые, белое. Чёрного ожерелья нет. Слабо заметные черноватые пятнышки, образованные тёмными окончаниями перьев, расположены книзу от глаза и в ушной области. На темени едва заметный сероватый налёт. Остальное оперенье, как в предыдущем наряде. Ноги, по Г. П. Дементьеву (1951), оранжево-красные.

Пуховой наряд. Основной цвет серовато-жёлтый разного оттенка — от серно-жёлтого до охристо-буроватого или ржавчатого. По основному фону разбросаны многочисленные тёмные пестрины различной формы, образующие продольный рисунок на туловище, поперечный на затылке и суживающийся клином на темени. Пестрины на туловище буровато-серые и нерезкие, на голове — почти чёрные, резкие. По нескольку округлых пестрин есть по бокам горла и шее и одна длинная в виде бровной полосы — над глазом. Зоб охристый, со слабыми чёрными пестринками; охристый налёт есть на боках и гузке. Середина груди и брюха беловатые, без пестрин. Ноги и клюв багрово-телесного цвета, когти и кончик клюва буроватые.

Гнездовой наряд. Верхняя сторона тела черновато-бурая с поперечными охристыми пестринами. Лоб и уздечка сизовато-бурые. Перед глазом нерезкое серо-бурое или черновато-бурое пятно, распространяющееся и на ушную область. На задней стороне шеи неясный беловатый ошейничек. Верхние кроющие хвоста белые с неясными охристыми вершинами и небольшими аспидно-бурыми предвершинными пестринами. Малые и большие кроющие крыла, кроме кроющих кисти, белые со светло-охристыми вершинами, средние и кроющие кисти чёрно-бурые; второстепенные маховые белые. Три дистальных первостепенных маховых пера (не считая редуцированного) чёрно-бурые с белой внутренней частью внутреннего опахала, не достигающей вершины. Последующие первостепенные маховые все более светлые, чёрно-бурый цвет остаётся лишь на вершинах перьев, и 2–3 проксимальных первостепенных уже белые. В целом развёрнутое крыло белое, с тёмной зигзагообразной полосой. Рулевые белые, с узкими охристыми вершинными каёмками; 3–4 средних пары рулевых с чёрно-бурыми вершинами. Хвост клиновидный, но разница между средними и крайними рулевыми меньше, чем у взрослой птицы. Нижняя сторона тела белая, с сильным сизовато-глинистым налётом и серо-бурой пестристостью на зобе и груди. Нижние кроющие крыла вдоль края кисти буроватые. Глаза и края век черно-бурые. Ноги багрово-телесного цвета, когти черноватые. Клюв серовато-бурый, бледнее к основанию, с телесным основанием нижней челюсти.

Первый зимний наряд. Спина бледно-серая, светлее, чем в брачных нарядах. Голова и шея белые с серовато-сизым налётом на темени и зашейке. В ушной области и у глаз буровато-чёрные пятна, вокруг них черноватые пестрины. Нижняя сторона тела белая с розоватым оттенком. Оперение крыльев и рулевые перья сохраняются от гнездового наряда. Окраска клюва и ног та же, что в гнездовом наряде.

Первый летний наряд. Спина серовато-сизая, как в окончательном наряде. Голова и верхняя сторона шеи белые с розовым оттенком, светлее, чем у взрослых птиц. На темени и затылке сероватый оттенок. У большинства птиц заметны черноватые пятна вокруг глаз, изредка и в ушной области. Нижняя сторона тела розового цвета, чуть светлее, чем в последующих брачных нарядах. Чёрный ошейник имеется, но иногда прерывается снизу. Большие кроющие второстепенных маховых серовато-сизые с широкими белыми краями внешних опахал, остальные кроющие крыла черновато-бурые со светлыми каймами. Концы и внутренние опахала больших кроющих первостепенных маховых, начиная с 6-го, белые. Первостепенные маховые черно-бурые; на II–IV большая часть внутренних опахал белая, но белый цвет не доходит до вершин перьев. V первостепенное буровато-серое с белыми внутренними опахалом и предвершинной полосой и чёрной вершиной; на следующих первостепенных маховых белые части ещё более увеличиваются, а IX–XI совсем белые. Второстепенные маховые белые с сизым оттенком на внутренней части; на внешних опахалах последних двух черноватые участки. Плечевые — чёрно-бурые. Рулевые — белые; хвост клиновидной формы. Клюв и кольцо вокруг глаз чёрные, ноги буровато-красные, не столь яркие, как у взрослых птиц.

Второй зимний наряд. Отличается от окончательного зимнего наличием большого количества чёрно-бурого цвета на стержне и наружном опахале I (редуцированного) первостепенного махового пера и на одном или нескольких кроющих перьях. В ушной области заметны отчётливые черноватые пятна. Чернота вокруг глаз сохраняется от 1-го брачного наряда. Темя и затылок с пепельно-серым налётом. Наряд приобретается на вторую осень жизни; он ошибочно описан Дж. Дуайтом (Dwight, 1925) в качестве окончательного зимнего наряда.

Второй летний наряд. Отличается от окончательного брачного наличием бурого или чёрно-бурого цвета на стержне и опахале I первостепенного махового и на 1–3-м больших кроющих крыла.

Третий зимний наряд. Отличается от окончательного наличием буроватого цвета на I первостепенном маховом. Есть серый налёт вокруг глаз и едва заметный сероватый оттенок в ушной области.

Третий летний наряд. Отличается от окончательного наличием серовато-бурого цвета на I (редуцированном) первостепенном маховом или на 1-м большом кроющем.

Размеры (мм) (ЗМ МГУ) и масса тела (г) (ЗМ МГУ, Воробьёв, 1963):

Длина крыла: Самцы: (n = 21) — 242-275 (среднее 263); Самки: (n = 16) — 240–282 (среднее 258).

Длина клюва: Самцы: (n = 20) — 16,3-20,5 (среднее 18,2); Самки: (n = 16) — 16,2-19,4 (среднее 17,9).

Длина цевки: Самцы: (n = 21) — 29,1-33,7 (среднее 31,7); Самки: (n = 16) — 29,7-32,8 (среднее 31,0).

Масса тела: Самцы: (n = 4) — 157-190 (среднее 171); Самки: (n = 2) — 142-145 (среднее 144).

Первый зимний наряд одевается в августе — сентябре после частичной линьки, в результате которой сменяется контурное оперение головы, шеи и туловища; оперение крыльев и рулевые перья сохраняются от гнездового периода (Dwight, 1925). Частичная линька в первый летний наряд идёт медленно и постепенно, так что в начале лета могут быть добыты птицы в разной её стадии.

В отличие от большинства других чаек первая смена рулевых у розовых чаек происходит весной (а не осенью) второго года. Большая часть оперения крыльев сохраняется от гнездового наряда. Линька во второй зимний наряд начинается в июне, со средних и малых кроющих крыла. В сентябре она завершается; смены рулевых не происходит. В последующие годы бывает две линьки в году: полная и послебрачная, которая по С. Крэмпу (Cramp, Simmons, 1983) протекает с июля и августа по сентябрь — начало октября, и, видимо частичная, предбрачная, о деталях которой почти ничего не известно.

Монотипический вид.

Розовая чайка по морфологическим характеристикам стоит несколько особняком среди других видов чаек (Dwight, 1925). Обычно её выделяют в отдельный род Rhodostethia (Peters, 1934; Бутурлин, 1934; Vaurie, 1965; Степанян, 1975; Howard, Moore, 1984), реже объединяют с другими чайками в род Larus (Moynihan, 1959). Филогенетически розовая чайка ближе всего, по-видимому, к малой чайке, а по ряду признаков близка также к родам Rissa и Xema (Dwight, 1925; Юдин,1965; Фирсова, 1978).

Гнездовой ареал. Охватывает Яно-Индигирскую и Колымскую низменности от Омолоя до Колымы (Бутурлин, 1905, 1934; Дементьев, 1951; Воробьёв, 1963, 1967; Переломов, 1976; Рощевский, 1976; Томкович, 1980). К северу он доходит до южной границы арктических тундр и только в дельтах Индигирки и Колымы проникает в южную часть этой подзоны. Большая часть области гнездования лежит в подзоне субарктических тундр, на юге она захватывает открытые озёрно-болотные равнины предтундровых редколесий (рис. 58, 59).

Спорадическое гнездование розовых чаек отмечается и вне основного гнездового ареала. Факты достоверного гнездования известны для Чаунской низменности (Андреев, Кондратьев, 1981; Засыпкин, 1981), дельты Лены (Лабутин и др., 1985), низовий реки Большая Балахня на восточном Таймыре (Павлов, Дорогов, 1976) , западной (залив Диско) и северо-восточной Гренландии (Hjort, 1980; Kampp, Kristensen, 1980; Evans, 1984b). для островов Королевы Елизаветы Канадского Арктического архипелага и окрестностей Черчилла в канадской провинции Манитоба (Balch et al., 1979; Blomqvist, Elan-der, 1980; Chartier, Cooke, 1980; Bledsoe, Sibley, 1985; Godfrey, 1986). По-видимому, возможно периодическое гнездование розовых чаек на реке Баранихе (Schaanning, 1928): попытки гнездования отмечены также на Шпицбергене (Lovenskiold, 1964).

Хотя большинство попыток гнездования вне основного гнездового ареала отмечено в 1970-х годах, говорить о расширении области гнездования вида в последние годы, видимо, преждевременно. Скорее всего, это периодическое выселение части особей за пределы основного гнездового ареала. Так, гнездование розовых чаек в заливе Диско отмечалось и в 1885 году, а на канадском острове Миен — в начале XX столетия (Glutz v. Blotzheim, Bauer. 1982). В Гренландии и Северной Америке, по-видимому, поселяются птицы, «запертые» на зимовках в Северной Атлантике (подробнее — при описании миграций).

О местах зимовок розовых чаек до сих пор приходится говорить в достаточной степени предположительно, хотя работы последних лет внесли некоторую ясность в этот вопрос (Богословская, Вотрогов, 1981; Meltofte et al., 1981; Андреев. 1985; Герасимов, 1985; Косыгин, 1985; Bledsoe, Sibley, 1985; Трухин, Косыгин, 1986). Можно определённо утверждать, что гипотеза о зимовках розовых чаек в Северном Ледовитом океане севернее мест гнездования (Бутурлин, 1934; Дементьев, 1951), в частности в Великой Сибирской полынье в районе Новосибирских островов (Успенский, 1973), не подтвердилась.

Большинство розовых чаек, размножающихся в пределах основного гнездового ареала, проводит зиму, по всей видимости, в северной части Берингова моря, где птицы держатся на обширных незамерзающих полыньях (в частности, вдоль южного побережья Чукотского полуострова), а также в Охотском море, особенно у восточного Сахалина. Часть берингийских птиц откочёвывает (или относится штормами) южнее и восточнее, где их периодически отмечают в декабре — марте на острове Святого Лаврентия, Командорских и Курильских островах (Sealy et al., 1971; Нечаев. 1969; Портенко, 1973) и в качестве крайне редких залётов на японском острове Хоккайдо (Mori, 1976).

Зимние залёты в Западную Европу (Densley, 1977а) заставляют предполагать наличие зимовок где-то в северной Атлантике, возможно у кромки льдов в Гренландском море. Некоторое число птиц зимует в море Баффина и Девисовом проливе (Glutz v. Blotzheim, Bauer, ]982). Зимовки в атлантическом секторе Арктики и соседних субарктических водах имеют второстепенное значение.

Изучены далеко недостаточно, поскольку проходят преимущественно вдали от берегов. У арктических побережий и островов розовые чайки появляются нерегулярно, в зависимости от погодных условий и ледовой обстановки, оказывающих большое влияние на характер и направление миграционных потоков (Придатко, 1981). На основании анализа разрозненных наблюдений общая картина миграций розовых чаек представляется следующим образом. Покидая в конце июля — первых числах августа места гнездования (Приклонский и др., 1962; Андреев, 1985), взрослые и молодые птицы широко разлетаются к северу, северо-западу и северо-востоку, достигая к середине августа островов Врангеля и Геральда и окрестностей Новосибирских островов (Рутилевский, 1958; Портенко, 1973). О возможности разлёта некоторых птиц даже до Земли Франца-Иосифа говорит встреча там Ф. Нансеном в конце прошлого века молодой птицы 27 июля (Collett, Nansen, 1900; Бутурлин, 1934) (если это не потомство птиц, загнездившихся по соседству). Западнее молодых птиц в период миграций не отмечали (Meltofte et al., 1981).

Неразмножающиеся, а также потерявшие кладку птицы начинают покидать места гнездовий уже в середине июня и почти исчезают к началу июля. Они разлетаются на более дальние расстояния. Во второй декаде июня чайки могут достигать Колючинской губы, где в конце июня 1974 года в районе косы Беляка отмечено не менее 350 взрослых и годовалых особей (Кречмар и др., 1978),и окрестностей пос. Уэлен (Томкович, Сорокин, 1983). С первых чисел июля такие особи отмечаются на Земле Франца-Иосифа (Томкович, 1984). В дальнейшем розовые чайки летят в сторону Гренландии. 7–11 июля 1980 года севернее Шпицбергена встречено несколько сот особей, большинство из которых мигрировали в западном направлении (Meltofte et al., 1981).

В августе — начале сентября большое количество розовых чаек держится среди пакового льда между Шпицбергеном и северной Гренландией около 82° северной широты. Эта область, как и район Шпицбергена и Земли Франца-Иосифа, где большое количество розовых чаек наблюдал ещё Ф. Нансен (Collett, Nansen, 1900), по-видимому, служит важным местом летней кормёжки и линьки для неразмножающихся птиц. Возможно, часть птиц в это время проникает в море Баффина к западу от Гренландии (Kampp, Kristensen, 1980). В середине сентября севернее Шпицбергена уже идёт обратный пролёт в восточном или юго-восточном направлении (Meltofte et al., 1981), однако часть птиц остаётся в северной Атлантике на зимовку.

Продвигаясь на восток, мигрирующие чайки достигают в сентябре Северной Земли (Лактионов, 1946), окрестностей Новосибирских островов (Бируля, 1907), а затем и острова Врангеля, где заметный пролёт отмечен 15 сентября — 24 октября (Придатко, 1981). По-видимому, осенью чайки разных возрастов придерживаются полосы вновь образующихся льдов. В конце сентября (иногда уже с 6 августа) розовые чайки появляются у мыса Барроу на Аляске, пролёт продолжается в октябре и заканчивается к началу ноября. В отдельные годы здесь отмечают тысячи птиц, причём их появление связано с северо-западным ветром (Murdoch, 1899, цит. по: Портенко, 1973; Densley, 1977b). От мыса Барроу розовые чайки отлетают в северо-восточном направлении и далее следы их теряются, обратного пролёта здесь никто не наблюдал. Возможно, часть чаек через Канадский Арктический архипелаг долетает до моря Баффина и Девисова пролива, и именно эта пролётная ветвь ответственна за загадочные залёты розовых чаек в ноябре — декабре в глубь американского материка (Miliotis, Buckley, 1975; Balch et al., 1979; Bledsoe, Sibley, 1985).

Однако большинство розовых чаек в начале зимы оказывается уже в Беринговом море. По словам эскимосов, у острова Святого Лаврентия они появляются в конце ноября — декабре, когда подходят большие льды из Чукотского моря (Fay, Cade, 1959, цитата по Портенко, 1973). Видимо, тысячные стаи чаек, пролетающих на северо-восток мимо мыса Барроу, затем, перемещаясь вдали от берегов, возвращаются в Чукотское море (28 декабря 1979 года одна особь встречена на острове Врангеля — Стишов и др., 1986), откуда после окончательного замерзания моря двигаются на юг (Андреев, 1985). Возможно, какая-то часть птиц летит из моря Бофорта в Берингово море напрямик, пересекая Аляску.

В течение зимы часть популяции держится вдали от берегов в северной части Берингова моря, другие розовые чайки вместе со льдами постепенно опускаются к югу мимо Камчатки вплоть до южных Курильских островов. В апреле отмечены значительные скопления птиц в юго-западной части Охотского моря. Так, по сообщению А. А. Кибальчича, 13 апреля 1977 года стайки розовых чаек по 4–5 птиц встречены среди льдин в северной части залива Терпения. 11 апреля 1982 года большое количество розовых чаек отмечено неподалёку, восточнее южной части Сахалина; в конце апреля — мае эти птицы, видимо, перемещаются в северную и северо-восточную части Охотского моря (Косыгин, 1985).

Примерно с середины мая начинается направленный пролёт розовых чаек через материк к местам гнездования. Чайки из Анадырского залива, залива Шелихова и Пенжинской губы, окрестностей Карагинского и Олюторского заливов летят на северо-запад и север в сторону Колымской и Яно-Индигирской низменностей, в том числе долинами рек Омолона и Колымы (Портенко, 1939, 1973; Дементьев, 1940; Велижанин, 1976; Кречмар и др., 1978; Кищинский, 1980; Фирсова, Левада, 1982; Андреев, 1985). При изменении погодных условий розовые чайки в отдельные годы в большом числе отмечены на побережье и даже во внутренних районах Камчатки (Герасимов, 1985). Часть птиц задерживается в Охотском море, Анадырском заливе и в Беринговом море южнее мыса Наварин до июня (Косыгин, 1985). На северном побережье Чукотского полуострова весенний пролёт не наблюдается и здесь лишь изредка появляются отдельные особи и стайки.

На всем пространстве основного гнездового ареала розовые чайки появляются в последнюю декаду мая — первые числа июня, в период ледохода на реках, причём прежде всего — в долине Колымы. Массовый пролёт начинается через 1–7 дней после появления первых птиц и продолжается несколько дней. В низовьях Колымы выражены северное, северо-восточное и восточное направления пролёта, в среднем течении Алазеи — северное, в дельте Индигирки, междуречье Хромы и Индигирки — западное, северо-западное и юго-западное, на южном побережье губы Буор-Хая и в бухте Тикси — северо-западное (Schaanning, 1928; Воробьёв, 1967; Григорьев, 1976; Томкович, 1980; Андреев, 1985; наши данные). Следует заметить, что прилетевшие розовые чайки при резких похолоданиях нередко бывают вынуждены отлетать южнее. Они возвращаются сразу же при потеплении, что создаёт ложную картину массового пролёта, но направление этих перемещений может отличаться от направления сезонной миграции.

Часть розовых чаек, летующих и линяющих у края паковых льдов севернее Земли Франца-Иосифа, Шпицбергена и у побережья Гренландии, по неясным причинам (возможно, просто «отсечённая» замерзанием моря) остаётся зимовать в северной части Атлантики у края льдов. Весной эти чайки оказываются запертыми здесь сплошными ледяными полями замёрзших сибирских и канадских арктических морей. Не находя подходящих мест для гнездования, они могут загнездиться в несвойственных биотопах. Так, по-видимому, возникают упомянутые выше поселения в Гренландии, на Шпицбергене, в Канадском секторе Арктики и на Северо-Американском материке южнее полярного круга. Разлётом с атлантических зимовок можно объяснить и появление розовой чайки в стае моевок 8 июня на Новой Земле (Антипин, 1938).

Отражением зимних кочёвок птиц в северной Атлантике являются частые встречи розовых чаек в декабре — феврале в Великобритании, а в период весеннего миграционного беспокойства они учащаются в апреле — мае (Densley, 1977а). Немногочисленность зимних встреч в Европе говорит о невысокой численности розовых чаек на зимовке в северной Атлантике. Однако за последние 10 лет число зимних встреч этих птиц в Европе и Северной Америке резко возросло (Densley, 1977а; Bledsoe, Sibley, 1985), что отражает не только рост числа наблюдателей, но и свидетельствует о реальном увеличении числа розовых чаек на североатлантических зимовках.

Годовалые птицы встречаются в течение лета в тех же местах, что и неразмножающиеся взрослые особи, пролетая через области гнездования и разлетаясь затем по акватории Северного Ледовитого океана. В дельте Индигирки в июне они составляют до 20% всей весенней популяции, в низовьях Колымы в 1979 году — менее 5%. В прииндигирских тундрах единичные розовые чайки в первом летнем наряде и их группы задерживаются до конца июня, а иногда и до третьей декады июля. В июле они отмечаются на Земле Франца-Иосифа (Томкович, устное сообщ.) и обычны на кочёвках севернее Шпицбергена, где составляют около 12% всех розовых чаек (Meltofte et al., 1981).

В Европе залёты розовых чаек отмечены на юг Норвегии и Швеции, в Великобританию, Данию, ФРГ, Нидерланды, Францию, Италию (на остров Сардинию), в Азии — в Японию, Китай, а также в глубь Северо-Американского материка (Bledsoe, Sibley, 1985).

В сезон размножения — низинные болотистые тундры с многочисленными озёрами, в меньшей степени — болотистые низины в дельтах значительных сибирских рек и открытые озёрно-болотные равнины в области предтундровых редколесий. Приморских луговых тундр избегает. Во внегнездовое время — арктические и субарктические моря, где розовые чайки держатся у края многолетних льдов, среди битого льда и в полыньях.

Открытой воды без льдин и сплошных ледяных полей без разводий избегают. В период весеннего пролёта — обычно долины вскрывшихся рек.

В междуречье Хромы и Индигирки, где розовая чайка очень обычна на гнездовье, в среднем плотность гнездования составляет от 0,15 до 0,83 пары на 1 км². Размножающаяся часть популяции в СССР насчитывает несколько десятков тысяч, возможно не менее 50 тысяч гнездящихся пар. В Гренландии и Северной Америке численность крайне незначительна.

В период полярного дня активна круглосуточно, с некоторым спадом в ночные часы. Общительные птицы, хотя больших стай в период перелётов обычно не образуют, мигрируя парами и стайками до 20, редко до 50 особей.

На осеннем пролёте изредка отмечаются более крупные стаи и скопления. Так, одна стая на мысе Барроу содержала более 4 500 особей (Kessel, Gibson, 1978). В предгнездовой период в пределах области гнездования также могут образовываться скопления до нескольких сот птиц.

В сезоны гнездования — наземные и водные насекомые и их личинки, водные беспозвоночные (ракообразные, моллюски), реже мелкая рыба и изредка зелёные части и семена растений, которые могут быть случайными примесями (Бутурлин, 1905; Буякович, 1960; Успенский и др., 1962; Воробьёв, 1963; Рощевский, 1976; Андреев, 1985). В целом розовые чайки способны поедать любые мелкие пищевые объекты, появляющиеся у поверхности воды, на мелководье, на льду, а также крупных летающих насекомых.

В течение гнездового сезона они многократно меняют места и способы добычи корма, постоянно переключаясь на наиболее доступные и массовые группы пищевых объектов, главную роль среди которых играют различные Diptera. Вместе с тем прослеживается определённая сезонность как в использовании главных кормов, так и в способах добычи. Сразу после прилёта чайки концентрируются на помойках и свалках около посёлков или в местах замора девятииглой колюшки в освободившихся ото льда лужах. Во второй половине весны (первая декада июня) основными кормами служат наземные беспозвоночные (брюхоногие моллюски, жуки, пауки), которых птицы собирают, подолгу расхаживая по тундре. Наконец, с вылетом комаров и выходом на поверхность их личинок птицы переключаются в основном на питание этими кормовыми объектами. Вне сезона размножения розовая чайка тесно связана со льдами, поскольку питается животными, обитающими под ними. В этот период большое значение в питании имеет сайка (в 79% желудков встречены отолиты) и амфиподы (54%), особенно Apherusa glacialis. Кроме них, отмечено поедание различных креветок, гаммарусов, полихет, мелких головоногих моллюсков (Collett, Nansen, 1900; Портенко, 1973; Divoky, 1976).

В море розовые чайки кормятся обычно в 2–3 м от края льда, присаживаясь на воду и склёвывая корм с поверхности или ныряя с воздуха и частично погружаясь в воду. Нередко собирают корм, расхаживая пешком по краю льдины или плавая и склёвывая корм с поверхности воды, как плавунчики. Отбросы с кораблей, как и экскременты моржей на льду, их привлекают мало (Divoky, 1976; Densley, 1979). В пределах гнездового ареала используются те же способы кормодобывания, но чайки на воде проводят больше времени, кормясь, как плавунчики, или глубоко опуская в воду голову. На большей глубине добычу схватывают, опрокидываясь, как речные утки, или ныряют, взлетев с воды, изредка погружаясь почти целиком. Кроме того, могут ловить насекомых в воздухе. В местах концентрации корма нередко собираются стаями до нескольких десятков особей. В менее кормных местах могут охранять временные кормовые участки радиусом до 30 м, обычно 5–15 м, что особенно характерно для первой половины июня.

Наибольший ущерб потомству розовых чаек из пернатых наносят поморники, серебристые чайки и бургомистры, причём крупные чайки чаще похищают птенцов, чем яйца. Из млекопитающих угрозу для колоний может представлять песец и, возможно, лисица, а также стада домашних северных оленей и сопровождающие оленеводов собаки. Крайне неблагоприятны для размножения розовых чаек поздняя холодная весна и возврат холодов в начальный период насиживания.

Хозяйственного значения розовая чайка не имеет. Занесена в Красную книгу СССР.