Белобрюхий рябок
Pterocles alchata

Размеры средние: с горлицу. По общему облику (удлинённые центральные рулевые) и величине больше напоминает саджу, чем чернобрюхого рябка, от которых хорошо отличается белым низом. Голова маленькая, шея короткая, туловище плотное, но изящное. Крылья узкие, длинные, у сидящей птицы хвост выдаётся за концы крыльев. На земле держит туловище горизонтально, передвигаясь мелкими шагами, но при необходимости довольно быстро бегает. Вспугнутые, взлетают круто вверх, а поднявшись метров на 10, летят прямо вперёд. Полёт быстрый и стремительный, взмахи крыльев частые. Общая окраска песочная, верх исчерчен тёмными и светлыми пятнами, низ однотонной окраски с узкими поперечными полосами на зобе. У самцов горло чёрное, у самок — белое. Молодые напоминают по окраске самку.

На земле молчалив. Издаваемый в полете голос резко отличается от крика чернобрюхого рябка и саджи. Передать его можно как отрывистое, гортанное, несколько гнусавое «ганг», «ганг», отдалённо напоминающее крик галки, что подтверждено и анализом сокограмм (Долгушин, 1962; Cramp, 1985). Вокализация разнообразна: при общении самец издаёт громкое «арр-арр», а самка — более высокое «эрр-эрр», звук тревоги — мягкое «грю-гррю» или «ррю-ррю», птенцов предупреждают громким «кро-кро» оба партнёра, отгоняя соседа от гнезда, издают «ог-ог-ог-ог-ог-геррррр» (Cramp, 1985).

Окраска. У самца в весеннем наряде верх головы буроватый; лоб, надбровная полоса и бока головы золотисто-жёлтые, сзади глаза проходит узкая чёрная полоска. Спина и плечевые оливково-буроватые, с крупными яркими золотисто-жёлтыми вершинными пятнами. Надхвостье и верхние кроющие хвоста желтоватые с чёрными поперечными полосками. Подбородок и горло чёрные, передняя часть шеи жёлтая, зоб и грудь охристо-рыжеватые, отграниченные спереди и сзади узкими чёрными полосками. Брюхо, подхвостье и оперение ног белые. Первостепенные маховые сизоватые, с бурыми внутренними опахалами и вершинами. Второстепенные маховые сероватые, с бурыми вершинами и белыми узкими каёмками. Верхние кроющие крылья буроватые, на средних и больших кроющих полулунные коричневые пятна, которые окаймлены белыми полосками; часть их буроватая с жёлто-зеленоватыми вершинами и чёрными каёмками. Подбой крыла белый. Хвост ступенчатый, с сильно удлинённой средней парой заострённых рулевых (см. рис. 1). Рулевые серые, с желтоватыми поперечными полосками и белыми вершинными пятнами; наружное опахало крайнего рулевого белое. Клюв и нош серые. Радужина бурая. Самцы в летнем оперении сверху желтоватые с чёрными поперечными полосками. Бока головы и шеи желтоватые, с бурыми пятнами и полосами, горло белое. В зимнем наряде верхняя сторона однообразно желтовато-зеленоватая, горло белое.

У самки в весеннем оперении верхняя сторона в рыжевато-жёлтых и бурых поперечных полосах; на многих перьях яркие жёлтые пятна с чёрной каёмкой и крупные серо-сизые пятна, окаймлённые узкой чёрной полосой. Бока головы, шея спереди и с боков желтоватые, горло белое. Ниже горла проходит довольно широкая чёрная поперечная полоса, за которой следуют Желтоватая и сероватая полосы. Рыжеватый зоб отграничен спереди и сзади узкими тёмно- и чёрно-бурой полосами. Грудь, брюхо и подхвостье белые или со слабым охристым налётом. Большие кроющие крыла с жёлтыми предвершинными и чёрными вершинными полосками, средние кроющие крыла с белыми полулунными пятнами, окаймлёнными чёрными полосками. Рулевые как у самца. Самка в зимнем наряде отличается желтоватыми боками головы и шеи с тёмно-бурыми пятнышками.

У молодых птиц верхняя сторона желтоватая, с чёрными клиновидными поперечными полосками и желтоватыми каймами перьев. Шея и зоб охристые с бурыми поперечными полосками, по бокам шеи и ниже горла — с бурыми пятнами. Горло, грудь, брюхо и подхвостье белые, на брюхе с узкими бурыми каёмками перьев. На маховых и их кроющих — беловатые вершинные каёмки. Самцы отличаются от самок раскраской верхних средних кроющих крыла, которые как у взрослых.

Пуховой наряд. Верх тёмно-охристый с чёрными пестринами и белыми партиями на спине и крестце, образующими полосы. Голова охристая с беловатой полосой от лба до темени и белыми узкими полосками, проходящими через всю голову сверху и снизу глаза, а также по бокам головы. От клюва тянется узкая охристая полоса с чёрной каёмкой, прерываемая белым участком. Низ беловатый с лёгким охристым налётом, буроватый пух ниже горла образует поперечное пятно. Клюв бурый. Плюсна светло-бурая, опушённая спереди до пальцев.

Первостепенных маховых 11, дистальное рудиментарно и скрыто кроющими. Второе маховое обычно самое длинное и образует вершину пера, лишь иногда оно короче третьего на 1 мм. Формула крыла: II-III-IV-V-VI-VII-VIII-IX-X-XI-I. Хвост резко ступенчатый, рулевых 16, иногда 18, центральные с заострёнными узкими вершинами и длиннее крайних ка 60–130 мм. Задний палец короткий и прикреплён выше передних. Цевка короткая и оперена до пальцев с передней и боковых сторон.

У самцов длина крыла 201–217 мм (в среднем (n = 25) 209), хвоста 147–173, клюва 12–14, плюсны 27–30; у самок длина крыла 196–216 мм (в среднем (n = 10) 205), хвоста 129–146, клюва 12–14, плюсны 25–27. Масса самцов 230–300 грамм (в среднем (n = 13) 270), самок 236-300, в среднем (n = 13) 263.

У взрослых две линьки в год: полная послебрачная и частичная предбрачная, когда сменяется лишь мелкое перо. Первостепенные маховые начинают линять в мае, возможно в конце апреля, и заканчивают в октябре. У взрослой самки от 26 мая X и XI маховые новые, IX — в пеньке. Смена их проходит медленно, очередное выпадает, когда предыдущее почти дорастает. В отдельных случаях начало линьки первостепенных маховых запаздывает, птицы не успевают сменить все перья до отлёта и в ноябре линька задерживается. Рулевые меняются быстро, в конце линьки маховых. Смена мелкого пера происходит с июня. Предбрачная линька головы и горла проходит в ноябре—марте, остального контурного пера — с начала марта до конца апреля, на зимовках.

Птенцы меняют пуховой наряд на птенцовый, который вскоре сменяется на юношеский и позднее — на зимний. Осенняя линька почти полная, за исключением нескольких дистальных маховых, причём XI перо выпадает при ещё не доросшем крыле. В конце сентября молодые птицы из Бетпак-Далы имели по 2–4 новых первостепенных маховых, а очередное находилось в различных стадиях роста. Смена контурного оперения заканчивается осенью, когда молодые одевают зимний наряд.

Различают два слабо дифференцированных подвида, диагностирующихся по размерам и деталям окраски оперения. В Северной Азии обитает один подвид.

1. Pterocles alchata caudacutus — Tetrao caudacutus Gmelin, 1774, Relse durch Russland, III, c. 93, Гилян

Гнездовой ареал. Пиренейский полуостров; близ устья Роны в Южной Франции; Северо-Западная Африка от Марокко до Киренаики, к югу до северных частей Алжирской Сахары и Южного Туниса; Малая, Передняя и Средняя Азии на восток до Балхаша, к югу до Палестины, северного побережья Персидского залива, Кермана, Южного Афганистана и Северо-Западной Индии (рис. 4).

В Северной Азии гнездится в Туркменистане, Узбекистане и на юге Казахстана, где проходит северо-восточная граница ареала вида (рис. 5). Крайнее северо-западное нахождение — пустыня южнее дельты Эмбы между Устюртом и побережьем Каспия (Неручев, Варшавский, 1967). Далее граница идёт через Прикаспийские Каракумы к южной оконечности Мугорджар, низовьям Иргиза и району солончака Чепкар-Тениз, где, возможно, гнездится лишь в отдельные годы. Весьма обычен, а местами многочислен в Приаральских Каракумах. По реке Сарысу к северу встречается до устья реки Джезды (около 47°30′ северной широты), но здесь редок. Встречается по всей южной половине Бетпак-Далы (обычен в Чулак-Эспе и у Когашика), в Джусан-Дале (между Чу-Илийскими горами и песками Таукум). Наиболее восточный пункт гнездования — в районе впадения реки Курты в Или, где редок и бывает, вероятно, не каждый год (Долгушин, 1962). К югу от очерченной границы широко распространен в Мойынкумах, на прилежащих к хребту Каратау равнинах, в Кызылкумах, Каршинской степи, по западной, северной, восточной и южной окраинам Каракумов, хотя детали распространения в этой обширной пустыне неизвестны. Живёт близ долины среднего Мургаба, в низовьях Теджена, в Бадхызе и Карабиле.

До предгорий Памиро-Алая в настоящее время не доходит, хотя сравнительно недавно заселял все каменистые пустыни вплоть до предгорий Гиссарского, Зерафшанского и Туркестанского хребтов, проникал и в Ферганскую долину; из этих районов исчез в конце прошлого или начале нынешнего века (Мекленбурцев, 1980). Н. А. Зарудный находил их прежде в долине реки Кафирниган около Тарткы и Кабодиёна, по нижнему течению реки Вахш в урочище Джиликуль и в районе хребта Каратау, а также по обоим берегам. Пянджа и Амударьи от Кумсангира до Термеза; позднее их здесь не отмечали (Абдусалямов, 1971). Перестал гнездиться в бассейне Сурхандарьи, а также Кашкадарьи между кишлаками Каучин и Карабак, хотя прежде здесь был многочисленным (Меклен-бурцев, 1958; Салихбаев, Остапенко, 1964).

Предположения о гнездовании по Араксу в Южном Закавказье (Дементьев, 1951) и в Кумо-Манычских степях (Бутурлин, Дементьев, 1934) позднейшими исследованиями не подтвердились. Видимо, это были только залёты, которые известны также для Днепропетровской области (Кктяювський, 1957), Крыма (Аверин, 1929), Грузии (Жордания, 1962), Армении (Ляйстер, Соснин, 1942), Азербайджана (Радде, 1884), Астраханских степей (Хлебников, 1928; Луговой, 1963), района Камыш-Самарских озёр (Волчанецкий, 1937), Актюбинских степей и Оренбурга (Зарудный, 1897), средних Мугоджар (Варшавский и др., 1977).

В западных и южных частях ареала оседлый и кочующий, из пределов Северной Азии преимущественно улетает на зимовку в Ирак, Иран, Афганистан, Пакистан и северо-западные районы Индии. Довольно регулярно зимует лишь на крайнем юго-западе Туркменистана в приатрекской пустыне, в отдельные годы — и несколько севернее, в районе Кизыл-Арвата (Игладов, 1979).

Изредка в незначительном числе остаётся зимовать в глубинных частях Кызылкумов (Зарудный, 1915), впрочем вероятнее всего, это случайная встреча запоздавших на пролёте птиц, так как больше их не встречали зимой не только в Кызылкумах, но и южнее.

Весной прилетает примерно в одни сроки с чернобрюхим рябком. В Туркмении появляется в начале марта, в низовьях Атрека слабый пролёт отмечен 14–16 марта, в 1942 году — в Кизыл-Арвата 5 марта, а под Ашхабадом 8–10 марта; у Репетека — 26 марта, у станции Пески — 27 марта. Массовые миграции их регистрировали между Душаком и Карабентом 30 марта — 2 апреля, в другой год — 12–24 марта (Дементьев, 1952). В низовьях Зерафшана прилёт отмечен 12 и 14 марта (Богданов, 1956), в окрестностях Бухары — 22 марта (Мекленбурцев, 1953). В северных Кызылкумах первых наблюдали 17 марта (Кравошеев, 1960). На Сырдарье близ Караузяка появились 23 марта, пролёт увеличивался до 28 марта, затем пошёл на убыль, а к 7 апреля почти прекратился (Спангенберг, Фейгин, 1936). В низовьях Сарысу (Бетпак-Дала) прилёт отмечен 24 марта 1982 года, по ежедневным учётам, продолжавшимся до 20 апреля, в восточном направлении пролетело 946 птиц (Сема, Гисцов, 1984 ). Окончание пролёта не прослежено, но, судя по тому, что в Восточном Иране они в массе летели ещё 15–22 апреля (Зарудный, 1903), на территории Северной Азии он может растягиваться по крайней мере до конца апреля.

Весенний пролёт идёт широким фронтом с юго-запада в северо-восточном и восточном направлениях. Наибольшая концентрация отмечена лишь для района Восточного Копетдага (Дементьев, 1952), в значительном числе мигрирует по восточному побережью Аральского моря (Зарудный, 1916). На южной оконечности песков Большие Барсуки 26 апреля 1971 года на 169 км маршрута встречено 42, а близ пос. Челкар на 47 км — 18 птиц (Бурделов, 1986). Летят обычно небольшими стаями по 20–40, в период массового пролёта до 100–150 птиц.

Осенью рябки ведут кочевую жизнь, огромными стаями перелетая на места кормёжки и водопои. Характер и масштабы кочёвок их не изучены. Пределы Казахстана покидают сравнительно рано. На Северном Устюрте хорошо выраженный пролёт в восточном направлении проходил 21–27 сентября 1976 года, (Бурделов, 1986). В Бетпак-Дале у Чулак-Эспе 23 сентября на водопой за 15 мин прилетело примерно 20 тысяч (Гаврилов и др., 1976). В низовьях Сарысу 26 октября 1982 года с 7 часов 30 минут до 8 часов 30 минут в поле зрения летели десятки стай по 300-500 особей на юго-запад, в предыдущие дни (с 5 сентября) их не встречали (Сема, 1986). В низовьях Чу близ озера Борулхе 27–28 сентября их уже не было, у Аральска последняя стая отмечена 21 октября, основная масса отлетела значительно раньше (Долгушин, 1962). В предгорьях Западного Тянь-Шаня на Чокпакском перевале две крупные стаи видели 17 и 24 октября (Гисцов и др., 1977).

На Сырдарье у Джулека последних наблюдали 27 ноября (Спангенберг, Фейгин, 1936). В районе устьев Келеса, Арыси и близ города Туркестана стаи встречаются весь октябрь, а к началу ноября остаются лишь немногие (Долгушин, 1962). В Северных Кызылкумах последних регистрировали 9 ноября (Кривошеев, 1960). В районе Ташкента пролёт идёт в течение всего октября, последние наблюдали в первых числах ноября (Мекленбурцев, 1953). В низовьях Зерафшана громадные стаи встречались в октябре (Богданов, 1956). Наиболее интенсивные миграции отмечены в Южном Туркменистане по предгорным равнинам Копетдага с последней декады октября по начало — середину ноября. Чуть позже пролёт идёт на крайнем юго-западе республики, в приатрекской пустыне, где начинается в конце октября и длится весь ноябрь; здесь же часть птиц остаётся на зимовку (Исаков, Воробьёв, 1940; Дементьев, 1952).

Осенью мигранты распределены более неравномерно, В значительном числе рябки пролетают по восточному побережью Аральского моря (Зарудный, 1916), однако наиболее массовые концентрации отмечены в предгорьях Копетдага, где многотысячные стаи их создают грандиозную картину пролёта. В ноябре белобрюхие рябки являются здесь фоновым видом и составляют 40,4% всех птиц (Вельская, 1974); ещё недавно на полосе шириной в 75 км их пролетало примерно 780 тысяч, а за час на 1 км пространства в среднем 650 рябков (Лаптев, 1935). Чётко прослеживается и путь их миграций — от Мары к восточным частям Копетдага по Теджену, оттуда по предгорной полосе до Кизыл-Арвата и далее на Атрек и Гюргень (Дементьев, 1952), то есть в обход Копетдагских гор. Следует подчеркнуть, что по восточному побережью Каспийского моря пролёта практически нет, к северу от Чикишляра осенью встречали лишь одиночных птиц (Исаков, Воробьёв, 1940). Основные направления миграций — западное и юго-западное, Летит осенью, как правило, крупными стаями, насчитывающими сотни и многие тысячи птиц, мелкие (по 30–100 особей) стаи встречаются лишь в начале и конце пролёта. Пролётный строй — выгнутая вперёд дуга.

С песчаными пустынями связан теснее, чем чернобрюхий рябок. Предпочитает бугристые пески, чередующиеся с глинистыми и солончаковыми участками. Гнездится в лёссовых, глинистых и солончаковых пустынях, в Кызылкумах населяет каменистые пустыни, окружающие останцовые горы Букантау, Тамдытау и др. Растительность в местах обитания, как правило, разреженная и представлена полынно-биюргуновыми, полынно-боялычевыми, солянково-полынными, изредка — полынными ассоциациями. На кормёжке охотно посещает полынно-злаковые участки, поросшие кустами саксаула.

Видимо, разнообразие растительности, обеспечивающее в связи с разновременным созреванием семян стабильность кормовой базы, является необходимым условием для птиц, так как однообразные участки пустынь они явно избегают. Скорее всего, именно этим (а не колониальным гнездованием) объясняется некоторая спорадичность в распространении белобрюхих рябков и случаи смены ими места гнездования, поскольку в зависимости от особенностей погоды кормовые условия в различные годы могут существенно отличаться даже на одном и том же участке.

Живёт на равнинах или среди слабо волнистого рельефа, в горы выше не поднимается. Обязательное условие для гнездования — наличие водоёмов в пределах досягаемости птиц. Требования к размещению водопоев и качеству воды такие же, как и у чернобрюхих рябков, с которыми вместе и посещают их.

В Прикаспийских Каракумах по учётам в 1965–1966 годов на разбитых песках с кустарником и в грядово-бугристых неразбитых песках плотность населения составила 0,2–0,5 особей на 10 км маршрута (Неручев, 1969), В Кызылкумах вблизи Кульджуктау в мае 1974 года на солончаках численность определена в 9,9 птиц на 10 га, летом на участках с источниками воды — 19 особей на 10 га; на маршруте длиной 50 км учтено 8 стай по 6–18 рябков (Шарипов, 1978, 1981). В Северных Кызылкумах наиболее обычен в западной части, где почти на каждой скважине, которые пробурены через 3–4 км, в мае — июне на водопой прилетают 10–30 птиц (Бурделов, 1986).

На реке Кашкадарья 25 мая за 2–2,5 часа на 500 м берега прилетела на водопой 51 стая, всего примерно 400 рябков (Салихбаев, 1939), а во второй половине июля между кишлаками Карабак и Каучин в эти же годы на водопой подлетали стаи от нескольких десятков до нескольких тысяч птиц (Мекленбурцев, 1958). Лет 30 спустя в этом же районе на 1 км канала за 2 часа подсчитали более 200, а у артезиана близ посёлка Майдали за такое же время — свыше 150 птиц (Салихбаев и др., 1967). На правобережье посёлка Сарысу 24 июня 1984 года, на скважину Большой Обалы (130 км северо-восточнее Кзыл-Орлы) с 7 до 8 часов 30 минут прилетело 644 рябка, а 22 июня за другую скважину (137 км трассы Кзыл-Орда — Джезказган) за 40 минут — 196 (Бурделов, 1986). В Бетпак-Дале у Чулак-Эспе 26 июля 1974 года с 9 до 10 часов к озеру прилетело 1 182, а 23 сентября за 15 минут — примерно 20 тысяч белобрюхих рябков (Гаврилов и др., 1976).

В 1981–1984 годах в западных частях Бетпак-Далы на 2 210 км маршрута и за 33 часа учётов на водопое подсчитано 2 655 белобрюхих рябков, в центральных (1 123 км и 8 часов соответственно) — 46, в восточных (2 080 км и 8 часов) — 0, на правобережье среднего течения реки Или (850 км) — 0, в Южном Прибалхашье (3 414 км и 13 часов) — 0, в долинах рек Талас и Асса (600 км и 2 часа) — 9, в междуречье Сарысу и Сырдарьи (1 490 км и 65 часов) — 3 155, в Кызылкумах (805 км и 2 часов) — 83 (Ковшарь, Левин, Губин, 1986). Суровые, многоснежные зимы вызывают массовую гибель и снижение численности. В Туркмении это отмечено в зиму 1968-1969 года, когда в районе озера Делили найдено примерно 3 тысячи трупов рябков, гибель зарегистрирована также в Кизыл-Атреке и Гасан-Кули (Ишадов, 1979). Сильное уменьшение численности наблюдалось в Бухарской области после интенсивного их промысла в 1934 году (в Гузарском районе заготовлено 7,5 тысяч), однако уже через 2 года она почти восстановилась (Салихбаев, 1939). Наблюдающееся в последние десятилетия сокращение численности белобрюхого рябка более ощутимо, чем у чернобрюхого (Салихбаев и др., 1970).

Дневные птицы, в это же время у них проходят и сезонные миграции. Лишь иногда летом они совершают ночные полёты, сопровождающиеся криками. Ночуют группами на земле, спят вытянув голову вперёд. Днем в жару обычно отдыхают, оставаясь часами неподвижными. Купаются в пыли, по утрам нежатся на солнце. Поведение в высшей степени синхронизировано, тысячные стаи на кормёжке взлетают почти одновременно, а при взлёте одной птицы с гнезда поднимаются и другие. При полёте на водопой крикливы, посещают их стаями, в период гнездования — мелкими, по 5–200 особей, осенью и весной — крупными, насчитывающими до нескольких тысяч птиц. Прилетают на водопой совместно с чернобрюхими рябками и саджами регулярно и с удивительным постоянством, летом — два раза (утром до 10–11 часов и вечером с 15–16 часов), весной и осенью — лишь в середине дня. В Бетпак-Дале 24 июня 1983 года их отмечали на водопое в течение всего дня, с 7 до 10 часов зарегистрировано 65,6%, с 17 до 21 часа — 25% Общего числа белобрюхих рябков (Ковшарь, Левин, Губин, 1986).

«Как бы ни была велика стая, все птицы стремятся сесть на очень небольшую площадь. Вид спускающейся к воде большой стаи рябков весьма своеобразен. Стая кружит над избранным местом, всё сужая и сужая круги. Затем часть птиц длинным рукавом спускается вниз так, что стая получает вид огромной воронки, вернее, смерча. Наконец нижний конец достигает отмели или птицы садятся прямо на воду. Напиваются рябки очень быстро и тотчас взлетают вверх по наклонной линии. Таким образом, из нижнего конца как бы стоящей на земле огромной воронки вырастает длинная, непрерывно увеличивающаяся лента» (Мекленбурцев, 1953. С. 29–30).

Почти исключительно растительноядный, в основном кормится семенами и плодами, реже — вегетативными частями (побеги, листья) растений. Насекомых поедает редко, скорее случайно, так как в неволе ни взрослые, ни птенцы не поедали животных кормов. Семена подбирает преимущественно с земли, в поисках их разбрасывает грунт клювом при помощи боковых движений головы. Но иногда срывает их и с растений, как листья и побеги.

Состав кормов изучен плохо, известно поедание полыней, солянок, астрагалов, верблюжьей колючки, остроносого журавельника, павлиного мака, полевого воробейника, красивой ноннеи, вайды, пузырчатого двучленика, илака, костера. Осенью посещает убранные поля пшеницы и льна, где подбирает потерянные семена. Заглатывает гайтролиты, которые могут составлять до 1/3 общего веса содержимого желудка. Преимущественное питание семенами связано со значительной потребностью в питье, как и у других видов рябков.

Белобрюхий рябок издавна являлся традиционным объектом охоты в Туркменистане, Узбекистане и на юге Казахстана. В конце прошлого века на водопое за выезд добывали по нескольку тысяч рябков, до 70 на выстрел (Богданов и др., I960). Славилась добычливостью охота на них в период осеннего пролёта в Туркменистане, на подгорной равнине у Копетдага.

В связи с резким снижением численности и сокращением ареала в Казахстане и Узбекистане взят под особую охрану и включён в республиканские Красные книги. Поскольку специальных мероприятий по восстановлению численности этого вида не разработано, а охранные меры в отдельных республиках не дают желаемого эффекта, необходимо взять белобрюхого рябка под охрану на всей территории ареала вида.