Серебристая чайка
Larus argentatus

Крупная белоголовая чайка с типичными признаками рода Larus. Мантия от светло-серого до аспидно-сизого цвета, на маховых хорошо заметен чёрный рисунок. Клюв жёлтый с красным пятном на изгибе подклювья.

От бургомистра и серокрылой чайки отличается наличием чёрного цвета на первостепенных маховых, от клуши и морской чайки — более светлой окраской мантии. Набор звуков и демонстраций, как у других крупных чаек, но голос выше, чем у клуши, и ниже, чем у бургомистра.

Окраска. Самец и самка в брачном наряде. Голова, шея, зашеек, бока, нижняя сторона тела и хвост белые. Спина, плечевые, верхние кроющие крыла серые различных оттенков у разных форм (от очень светлого голубовато-серого до тёмного аспидно-сизого или стального). Вершины длинных плечевых и кончики всех маховых белые. Первостепенные маховые до VI–IX с чёрным рисунком, по крайней мере в вершинных частях.

В предвершинной части II (первого видимого) обычно развито белое пятно, отделённое от того же цвета вершины чёрной поперечной полосой. На III первостепенном белое предвершинное пятно развито значительно слабей, иногда его нет совсем. На IV и последующих первостепенных серый цвет все больше оттесняет чёрный к вершине пера. Окраска ног варьирует от серовато-мясного цвета до розоватого или ярко-жёлтого с оранжевым оттенком. Клюв зеленовато- или лимонно-жёлтый с красным пятном на изгибе подклювья. Радужина песочная, серебристо-серая или светло-жёлтая. Края век киноварно- или оранжево-красные, у некоторых форм жёлтые. Углы рта оранжевые или красно-оранжевые.

Самец и самка в зимнем наряде. Отличаются от птиц в летнем наряде более или менее густыми тёмными пестринами на голове, а иногда и шее. Исключение составляет Larus argentatus cachinnans, многие особи которой зимой имеют чисто-белую голову и шею.

Пуховой наряд (Larus argentatus argenteus по: Cramp, Simmons, 1983). Голова и верхняя сторона туловища буровато-серые с крупными черновато-коричневыми пятнами. На темени они более округлые и резко очерченные, на спине более продолговатые и размытые. На голове и шее пятна располагаются обычно в виде более или менее определённого рисунка, на спине они беспорядочны. Нижняя сторона тела буровато-белая. Клюв чёрный с розоватым кончиком, ноги телесно-розовые, радужина чёрно-коричневая.

Гнездовой наряд. Лоб, бока головы, подбородок и горло беловатые с продольным рисунком в виде наствольных полос или пятен, иногда равномерно бурые. Перья темени, затылка и боков ней с белыми основаниями, бурыми предвершинными пятнами и беловатыми или охристыми каёмками на конце. Спина, плечевые и верхние кроющие крыла бурые со светлым рисунком в виде грязно-охристых или беловатых каёмок. Крупные плечевые и верхние кроющие крыла более или менее поперечно-пятнистые. Основной фон поясницы обычно беловатый, рисунок образован стреловидными буроватыми предвершинными пятнами и поперечными полосами. Верхние кроющие хвоста окрашены сходно с поясницей, но белый цвет здесь чище, а бурый поперечный рисунок резче и правильней.

Нижняя сторона тела от белой с немногочисленными размытыми бурыми пятнами до почти равномерно светло-бурой; длинные перья на боках туловища с тёмным поперечным рисунком. На зобе у светлоокрашенных форм развита поперечная бурая перевязь. Первостепенные маховые черновато-бурые, второстепенные — бурые, вершины их окаймлены беловатой или грязно-охристой полосой. Рулевые белые при основании, буровато-чёрные в вершинной половине с беловатой каёмкой на конце. Между белым основанием и тёмной вершиной хвоста — переходная зона с мраморным рисунком. Ширина тёмной предвершинной полосы резко сокращается от центральной к крайним парам рулевых. Клюв черно-коричневый, у основания подклювья обычно телесно-розовый; ноги коричневато-розовые. Радужина черно-коричневая.

Первый зимний наряд. Отличается от предыдущего значительным сокращением размеров тёмных пестрин на голове и по всему низу туловища, а также большим развитием светлых поперечных пятен и полос на спине, плечевых и верхних кроющих крыла.

Первый летний наряд. Голова, шея и низ туловища ещё белее, чем в предыдущем наряде. Мантия выглядит значительно менее пёстрой, благодаря тому что границы тёмного рисунка нерезки, а сам рисунок значительно сокращён. Межлопаточные равномерно буровато-серые или сизые с большей или меньшей примесью буроватого оттенка. Сизые тона здесь достигают максимального развития, с одной стороны, у Larus argentatus vegae и Larus argentatus birulae, с другой — у Larus argentatus cachinnans. Поясница остаётся пёстрой. Рулевые, маховые и часть верхних кроющих крыла сохраняются от гнездового наряда.

Второй зимний наряд. Спина от межлопаточной области до поясницы включительно более или менее равномерно сизая разных оттенков, обычно с буроватым налётом. Мелкие верхние кроющие хвоста хотя бы частично белые. На II первостепенном иногда уже развито белое предвершинное пятно или его зачатки. Рисунок на проксимальных первостепенных, начиная с V–VI, в общем похож на таковой у взрослых птиц, но светлые поля на их внутренних опахалах обычно буровато-серые или охристо-беловатые и более или менее испещрены мелким бурым крапом. Второстепенные маховые светлые серовато- или палево-бурые с широкими охристыми или беловатыми каймами на концах и по краям наружных опахал, тёмными предвершинными пятнами и иногда мелким бурым крапом на внутренних опахалах. Предвершинная белая перевязь на хвосте уже, а мраморный рисунок в основании центральных рулевых мельче и гуще, чем в предыдущих нарядах.

Второй летний наряд. Маховые, большая часть верхних кроющих крыла и рулевые от второго зимнего наряда. Мантия более или менее равномерно сизая. Верхние кроющие хвоста обычно белые. Голова, шея, весь низ тела, а также концы крупных плечевых — белые. На темени, шее, верхней части груди и брюшка иногда сохраняются светло-бурые пестрины. Среди плечевых и верхних кроющих крыла остаётся значительное количество перьев второго зимнего наряда.

Третий зимний наряд. Спина, плечевые, надхвостье, а иногда и верхние кроющие крыла сизые. Крупные плечевые с белыми каймами и остатками буровато-чёрного рисунка в виде продольных пятен. Буровато-чёрная предвершинная полоса на хвосте значительно уже, чем в предыдущих нарядах; нередко она разбивается на отдельные пятна или становится сплошь мраморной, иногда рулевые могут быть чисто-белыми. Рисунок первостепенных маховых, как у взрослых, но белое предвершинное пятно на II маховом значительно меньше и не столь резко очерчено. Второстепенные маховые с белыми концами и с более или менее развитым буровато-чёрным пятном.

Третий летний наряд. Отличается от всех предыдущих нарядов и окончательного летнего тем, что окраска маховых, рулевых и больших наружных кроющих кисти, как в предыдущем наряде, а голова, шея, весь низ и бока туловища, а также кроющие хвоста белые. Серый цвет на маховых благодаря выгоранию становится более бледным.

Четвёртый зимний и летний наряды. Отличаются от соответствующих нарядов взрослых птиц несколько большим развитием чёрного рисунка на первостепенных и наличием чёрного продольного рисунка на больших верхних кроющих кисти и I (редуцированном) первостепенном.

Линька в первый зимний наряд частичная, у большинства экземпляров охватывает незначительное число перьев в межлопаточной области, среди мелких плечевых и зашейка. У некоторых особей, кроме того, линяет часть оперения по всей спине и нижней стороне туловища. Начинается эта линька в конце июля в межлопаточной области, затем распространяется на зашеек, плечевые и спину и заканчивается в октябре. Линька в первый летний наряд также частичная, она затрагивает оперение межлопаточной области, груди и мелкие плечевые перья. При этом у некоторых особей сменяются лишь единичные перья, у других — свежие перья на участках, затронутых линькой, преобладают. Протекает эта линька в апреле — мае.

Линька во второй зимний наряд полная, начинается во второй половине июня обычно со смены проксимальных первостепенных. Второстепенные маховые начинают линять с дистального пера в момент смены VII–VI первостепенных. К моменту смены IV–III первостепенных второстепенные, вероятно, полностью обновляются. Рулевые начинают линьку с центральной пары в момент смены VIII–VI первостепенных и заканчивают её заменой крайней пары перьев во время линьки VII–VI первостепенных. Линька контурного оперения туловища у большинства особей начинается и заканчивается во время смены первостепенных. Но у некоторых птиц начало её опережает или запаздывает по отношению к началу смены первостепенных маховых. Заканчивается эта линька в августе — начале сентября. Линька во второй летний наряд частичная, охватывает небольшое число перьев на спине и среди мелких плечевых. Протекает она в феврале — мае.

Линька в третий зимний наряд полная. Порядок смены оперения в общих чертах тот же, что и в ходе линьки во второй зимний наряд. Дистальное второстепенное растёт во время смены VI–V первостепенных, а иногда во время роста VII первостепенного все второстепенные уже свежие. Рулевые также начинают меняться с центральной пары, у одних особей во время линьки VII–V первостепенных, у других — позднее, во время роста IV–III первостепенных. Начало линьки кроющего оперения туловища у разных особей также может совпадать с началом смены первостепенных, опережать её или сильно запаздывать. Начинается эта линька в июне и заканчивается во второй половине августа. Линька в третий летний наряд частичная, ход и сроки её не ясны из-за отсутствия материала. Линька в четвёртый зимний наряд полная, начинается в июле (меняются XI и X первостепенные; у некоторых особей они в это время уже свежие). Заканчивается эта линька в октябре (дорастает II первостепенное).

Линька в четвёртый летний наряд частичная, сроки не ясны из-за отсутствия материала. Линька из четвёртого летнего в пятый (окончательный) зимний наряд полная, начинается в июле — августе (растут XI и IX первостепенные). Сроки окончания этой линьки на нашем материале не улавливаются, ясно лишь, что они также сильно варьируют индивидуально. Об этом можно судить по состоянию линьки у июльских и августовских особей. Линька из пятого (окончательного) зимнего в пятый (окончательный) летний наряд частичная, протекает в марте — апреле. Линька из пятого (окончательного) летнего в окончательный зимний наряд полная, представлена серией из 136 экземпляров. Начальные её этапы (смена X–XI) на севере ареала от Мурманского побережья до Анадырского края протекают с 18 июня по 31 июля. На юге ареала это происходит с 1 июня по 27 июля. Окончание этой линьки протекает с 1 ноября до 13 декабря. Таким образом, осенняя линька у взрослых особей длится 6 месяцев с июня по декабрь.

Разработана не достаточно. В мировой фауне различные исследователи признают от 4 до 18 подвидов1 (Hartert, 1912–1921; Dwight, 1925; Peters. 1934; Stegmann, 1934; Vaurie, 1965; Степанян, 1975; Cramp, Simmons, 1983), различающихся в основном по окраске верхней стороны тела и ног. В СССР обитает, по представлениям разных авторов, от 6 до 11 подвидов (Тимофеев-Ресовский, Штреземан, 1959; Долгушин, 1962; Vaurie, 1965; Степанян, 1975). Относительно хорошо дифференцированными из них можно считать лишь 6 (первоописания и диагнозы большинства подвидов приведены по: Степанян, 1975):

1. Larus argentatus argentatus — Larus argentatus Pontoppidan, 1763, Danske Atlas, 1, c. 622, Дания. Спина бледная, серовато-сизая, светлее, чем у других рас, и сходная с таковой у cachinnans. Ноги красновато-розовые.
2. Larus argentatus antelius — Larus fuscus antelius Iredale, 1913, B.B.O.C., 31, c. 69, низовья Оби. Спина тёмная, шиферно-серая. Ноги жёлтые.
3. Larus argentatus taimyrensis — Larus affinis taimyrensis Buturlin, 1911, Орнитол. вестн., 2, с. 149; p. Глубокая, восточное побережье Енисейского залива. Спина тёмно-серая, светлее чем у antelius и темнее, чем у vegae. Окраска ног варьирует от жёлтой до светло-розовой.
4. Latus argentatus vegae — Larus argentatus Brunn. var. vegae Palmen, 1887, Vega-Exped. Vetensk. Iakttag, 5, c. 370. Питлекай, Чукотский полуостров. Спина серовато-сизая, светлее, чем у предыдущего подвида, но темнее, чем у номинального. Окраска ног варьирует от серовато-розовой до серовато-жёлтой.
5. Larus argentatus cachinnans — Larus cachinnans Pallas, 1811, Zoographia Rosso-Asiat., 2, c. 318, Каспийское море. Спина бледная, как у номинального подвида, но менее серая. Ноги жёлтые.
6. Larus argentatus mongolicus — Larus argentatus mongloicus Suschkin, 1925. Список и распределение птиц Русского Алтая, с. 63, озеро Урюгнор, северо-западная Монголия. Спина серовато-сизая, как у vegae, темнее, чем у cachinnans. В зимнем наряде отличается от vegae менее развитыми тёмными пестринами на голове. Окраска ног варьирует от серовато-розовой до жёлтой.

Пять других ранее описанных подвидов (Larus argentatus omissus, Larus argentatus birulae, Larus argentatus ponticus, Larus argentatus armenicus, Larus argentatus barabiensis) либо уже сведены в синонимы, либо настолько слабо дифференцированы или описаны на столь малом материале, что реальность их вызывает сомнение.

В настоящее время не вполне установился не только объём группы серебристых чаек, но и взгляды на историю возникновения и родственные отношения внутри её. В литературе эта группа неоднократно приводилась как пример кольцевого ареала, иллюстрирующего географическое видообразование.

В одной из последних работ Майр (1968), анализируя и обобщая исследования последних десятилетий, касающиеся этой группы птиц (Voous, 1960; Тимофеев-Ресовский, Штреземан, 1959; Goethe, 1960; Smith, 1960; Macpherson, 1961), вынужден признать, что реальная ситуация в этом кольце оказалась сложнее, чем это представлялось раньше. Рассматривая историю возникновения группы, он вслед за некоторыми из указанных авторов предполагает, что в плейстоцене ареал серебристой чайки был разбит на несколько рефугиумов, существовавших как в Палеарктике, так и в Неарктике.

Группа cachinnans, характеризующаяся жёлтыми ногами, эволюционировала в Арало-Каспийской области и позднее дала начало атлантической группе fuscus. Группа vegae и родственные ей формы с розовыми ногами развивались на тихоокеанском побережье Азии и дали начало близкородственной форме smithsonianus в Северной Америке, которая относительно недавно проникла в Западную Европу, где образовала номинальную форму argentatus. Там, где argentatus или vegae встречаются с жёлто-ногими формами, между ними в ряде случаев происходит обмен генами. С другой стороны, на побережье Европы, где обитают вместе argentatus и fuscus, они ведут себя как хорошие виды, практически не образующие подвидов. Изоляты в Северной Америке дали формы thayeri и glaucoides.

Гнездовой ареал. Охватывает Голарктику циркумполярно и располагается во всех растительно-климатических зонах от тундровой до средиземноморской включительно (рис. 34); северная граница его лежит между 70° и 80° северной широты, южная — между 30° и 40° северной широты (Voous, 1960). В пределах СССР, как впрочем и в Западной Европе, гнездовой ареал довольно чётко распадается на северную и южную зоны (рис. 35). Северная зона у нас в стране располагается между 59° и 76° северной широты, южная — между 56° и 39° северной широты, конфигурация границ этих зон сложная, каждая граница может отклоняться на расстояние до 10°. Так, южная граница северной зоны проходит между 59° и 69° северной широты, северная — между 70° и 76 северной широты. Северная граница южной зоны проходит между 45° и 56° северной широты, южная — между 39° и 49° северной широты.

В последние годы в европейской части СССР отмечено появление отдельных поселений серебристых чаек за пределами границ основного гнездового ареала. В небольшом количестве они ныне гнездятся на Запорожском, Днепродзержинском и, возможно, Киевском водохранилищах (Клестов, 1983; Мельничук, Головач, 1984; Клестов, Лепешков, устное сообщ.). В 1982 году В. В. Ивановским и А. В. Наумчиком зарегистрировано гнездование 11–13 пар на верховом болоте в Миорском районе Витебской области БССР (Бирюков и др., 1982); в этом же году 3 пары чаек гнездились на Ситниковских торфяных карьерах в Борском районе Горьковской области (С. В. Бакка, устное сообщ.). Численность серебристых чаек на Рыбинском водохранилище, где эти птицы гнездятся с 1949 года, за 1970-е годы возросла в шесть раз (Немцев, 1980). Изолированное гнездование серебристой чайки отмечено для Приханкайской низменности (Глущенко, 1981).

Зимний ареал, как и у других чаек, занимает обширные акватории (приблизительно между 60° и 20° северной широты) как в Атлантике, так и в Тихом океане (Austin, Kuroda, 1953; Meinertzhagen, 1954; Шунтов, 1972; Sanger, 1973; Tuck, Heinzel, 1980).

В пределах СССР одиночные особи в тёплые зимы остаются на Баренцевом и Белом морях (Кафтановский, 1941; Бианки, 1959), в большем или меньшем числе у побережий Прибалтики (Манк, 1957; Йыги, 1965, 1969; Леинь, Каспарсон, 1960; Пятрайтис, 1974). Регулярно зимует по всему северному побережью Чёрного и Азовского морей, а также на Черноморском побережье Кавказа (Винокуров и др., 1960; Андоне и др., 1965; Винокуров, 1965; Строков, 1974; Бескаравайный, 1978).

На Каспии регулярно, хотя обычно и в небольшом числе, проводит зиму у северных побережий от Калмыкии до залива Кара-Богаз-Гол, на юге — в районе Кызыл-Агача (залив Кирова) и устья Атрека (Исаков, Воробьёв, 1940; Доброхотов, 1962; Залетаев, 1963; Кривоносов, 1963; Виноградов, Чернявская, 1965; Самородов, Самородов, 1969а, б). В восточной части ареала единичные зимующие особи отмечены на юге Приморья и южных Курильских островах (Нечаев, 1969; Панов, 1973).

На юге ареала в Черноморском заповеднике, на Сиваше, а также на юго-западном побережье Каспия в районе залива Кирова первые чайки появляются в феврале (Дюнин, 1948; Киселев, 1951; Бородулина, 1949; Ардамацкая, 1977в); на Лебяжьих островах в последние 10 лет птицы появляются в колонии уже в середине января (Костин, 1983). На северное побережье Азовского моря и в Восточное Предкавказье они прибывают в первой половине марта (Филонов и др., 1974; Казаков, Языкова, 1982). На северном побережье Чёрного моря в районе Тилигульского лимана наиболее интенсивные перемещения наблюдаются в апреле — мае (Черничко, устное сообщ.). На юго-западном побережье Каспия в заливе Кирова пролёт усиливается в конце февраля — начале марта, к концу этого месяца он заметно ослабевает и заканчивается в первой половине апреля (Заблоцкий, Заблоцкая, 1963).

На огромной территории Казахстана (Долгушин, 1962) сроки начала весенних миграций колеблются от начала марта на полуострове Мангышлак на Каспии до начала июня на Иртыше; в бассейне Иргиза пролёт заканчивается в конце апреля — середине мая. На озёрах Барабинской низменности самое раннее появление зарегистрировано 4 апреля 1973 года, хорошо выраженные миграции наблюдались в последней декаде апреля — начале мая; заканчивались они здесь в конце второй декады мая, иногда даже в начале июня (Гынгазов, Миловидов, 1977; Ходков, 1977).

На юго-восточный Алтай чайки прилетают 14-20 апреля, на южный Байкал — 28 марта — 12 апреля, на северный Байкал — 12-22 апреля (Кучин, 1976; Скрябин, 19776). На Байкале массовые перемещения мигрантов зарегистрированы в долине Селенги с 15 по 22 апреля и в районе Верхней Ангары с 22 апреля по 7 мая; заканчивается пролёт в этих регионах в конце апреля — первой декаде мая (Скрябин, Шароглазов, 1974). В Приханкайскую низменность первые чайки прилетают во второй половине марта (Глущенко, 1981), а пролётные птицы в южном Приморье отмечались во второй половине апреля — начале мая (Черский, 1915; Панов, 1973). На Сахалине движение на север начинается в первой декаде апреля (Гизенко, 1955).

На севере ареала раньше всего (в разные годы с 22 по 26 марта) серебристые чайки прилетают на незамерзающие побережья Баренцева моря (Модестов, 1967), позднее (с 26 мая по 13 июня) — в прибрежные районы Сибири и Таймыра до Индигирки (Бируля, 1907; Pleske, 1928; Успенский и др., 1962; Матюшенков, 1979).

В Эстонию по многолетним данным первые особи прибывают в среднем 3 апреля (Rootsmae, Rootsmae, 1976). Интенсивная миграция в Прибалтике отмечалась с 16 по 30 мая (Леинь, Каспарсон, 1961), на Белом море — с середины апреля до 9 мая (Бианки, 1959. 1967; Коханов, Скокова, 1960). На Баренцевом море пролёт наблюдается до первой половины мая (Pleske, 1928; Курочкин, Скокова, 1960; Скалинов, 1960; Коханов. 1965), наиболее интенсивно он протекает здесь в марте — апреле. В среднем течении Оби у посёлка Нарым и на среднем Тыме первые птицы отмечены 2-14 мая (Гынгазов, Миловидов, 1977). На Среднем Енисее в районе посёлке Мирный и на реке Оленек массовые миграции зафиксированы в третью декаду мая (Ларионов, Седалищев, 1978; Рогачева и др.. 1978). На Вилюе Б. Н. Андреев (1974) наблюдал хорошо выраженный пролёт с 5 по 7 мая. На юго-восточном побережье Камчатки, по данным Е. Г. Лобкова (1980), миграции наблюдаются с середины апреля до конца мая. На севере этого полуострова в устье реки Апуки регулярный пролёт зарегистрирован в 1960 и 1961 годах с 4 по 26 мая (Кищинский, 1980), а на Анадыре в районе посёлка Марково — с 11 по 22 мая (Портенко, 1939).

В миграционных скоплениях молодые могут составлять от 20 до 80% от числа взрослых, при этом к концу пролёта их число увеличивается, что свидетельствует о том, что взрослые особи начинают и заканчивают пролёт раньше молодых (Сушкин, 1908; Курочкин, Герасимова, 1960; Ходков, 19776, 1981а; Кречмар и др., 1978; Кищинский, 1980). В районах морских побережий и крупных рек чайки часто летят вдоль них, но могут пересекать и большие пространства суши вдали от побережий. На Белом море во время миграций часто держатся у становищ или в открытом море, в районах промысла тюленей (Курочкин, Герасимова, 1960; Скалинов, 1960).

Осенним миграциям обычно предшествует период кочёвок, который длится в разных регионах от 7–10 дней до 2,5 месяцев и характеризуется большим разбросом направлений (Модестов, 1967; Бианки, Бойко, 1972, 1975; Курочкин, Скокова, 1960; Винокуров, 1965; Ходков, 1967). Позднее кочёвки постепенно переходят в настоящий пролёт. На Баренцевом море он начинается в середине августа — первой четверти сентября и заканчивается в середине сентября (Коханов, Скокова, 1960; Модестов, 1967). На Белом море пролёт проходит с конца июля до конца октября (Благосклонов, 1960; Скокова, 1960; Флеров, Скалинов, 1960), массовые миграции в Кандалакшском заливе в конце 1960-х годов отмечались во второй декаде сентября (Бианки, Бойко, 1972, 1975), что на 10–15 дней раньше, чем в 1950-х годах. Далее на восток на полуострове Канин в районе устья Кулоя Б. Житков (1904) заметил первую отлётную стаю 18 июля. На Новой Земле кочёвки и пролёт в разные годы наблюдались с 6 июля по 19 сентября (Горбунов, 1929). На остальной территории северной части ареала пролёт отмечается примерно с середины августа по октябрь. На юго-восточном побережье Камчатки слабый пролёт проходит с середины сентября до первых чисел ноября (Лобков, 1980).

В Прибалтике миграции отмечаются с августа по ноябрь, особенно интенсивно они протекают с середины сентября до середины октября. На территории Волжско-Камского междуречья пролёт идёт с конца сентября до начала ноября (Водолажская, Залетаев, 1977); на черноморском побережье в устье Дуная — с октября по декабрь (Андоне и др., 1965); на Тилигульском лимане (окрестности Одессы) заметное увеличение числа пролётных птиц наблюдается уже в июле (Черничко, устное сообщ.). На восточном побережье Азовского моря интенсивные миграции протекают в октябре (Винокуров, 1965); на Каспии в районе Гасан-Кули — с октября до второй половины ноября (Исаков, Воробьёв, 1940). На Барабинских озёрах активные миграции отмечены во второй половине сентября — октябре (Ходков, 19776, 1983). В юго-западном Забайкалье пролёт проходил со второй декады сентября до конца этого месяца (Измайлов, 1967).

Птицы, гнездящиеся в европейской части СССР, Казахстане и на юге Западной Сибири, осенью мигрируют в западном и юго-западном направлениях, в бассейн Атлантического океана и Средиземного моря. Чайки, размножающиеся к востоку от Западного Таймыра, движутся к юго-востоку в бассейн Тихого океана. Как и весной, птицы придерживаются морских побережий или долин крупных рек, но могут и пересекать большие пространства суши и крупные внутренние водоёмы напрямик (Луговой, 1958; Йыги и др., 1961; Вайткявичюс, 1968). На Белом море, Гыданском полуострове, в Западной Сибири молодые покидают места размножения раньше взрослых (Наумов, 1931; Курочкин, Скокова, 1960), в других (Вилюй, Байкал, Магаданская обл.) напротив, взрослые улетают раньше молодых (Андреев, 1974; Кречмар и др., 1978; Шкатулова, 1981). Так или иначе эти исследования показывают, что основная масса молодых и взрослых особей в процессе миграций разобщена во времени.

Очень разнообразны, особенно летом. Во время размножения во всех ландшафтно-географических зонах от тундровой до полупустынной поселяются как на морских побережьях (скалистых или сглаженных), так и во внутренних районах материка, везде предпочитая острова: морские, на крупных реках и озёрах, различного типа болотах и больших водохранилищах. С конца прошлого столетия наметилась тенденция к освоению антропогенных биотопов, которая выразилась в приспособлении к гнездованию на крышах различного рода строений в Болгарии, на Британских островах, на территории ГДР и ФРГ, Финляндии и США (Reiser, 1894; Paynter, 1963; Cramp, 1971: Kosonen, Makinen, 1978).

За последние десятилетия эта тенденция значительно усилилась (Kumerloeve, 1957. Goethe, 1960; Mountfort, Ferguson, 1961; O’Meara, 1975: Monaghan, Coulson, 1977; Fisk, 1978; Hoyer, Hoyer, 1978; Monaghan, 1982; Нанкинов, 1981, 1982). В СССР гнездование на зданиях зарегистрировано в Риге с конца 1970-х годов (Strazdins et al., 1987). Зимой серебристые чайки держатся в прибрежных районах моря и на побережьях вблизи от источников пищи.

Общая численность гнездящихся птиц выяснена лишь для некоторых регионов страны. Так, на Мурманском побережье, по оценкам Т. Д. Герасимовой (1962) и И. П. Татаринковой (1970, 1975), размножается 6–7 тысяч пар, в заповедной части Кандалакшского залива — не менее 1,3 тысяч пар (Бианки, 1967); на западном побережье Эстонии (Пеэдосаар, Онно, 1970) и южном берегу Финского залива (Ренно, 1972) — 640 и 658 пар соответственно. На Лебяжьих островах в Чёрном море в 1979 году гнездилось 9 417 пар (Костин, Тарина, 1981); на Молочном лимане Азовского моря в 1975-1979 годах учитывали от 481 до 630 пар (Сиохин, 1981); в устье Дуная в 1976–1979 годах регистрировали около 500 пар (Петрович, 1981); в Восточном Предкавказье в 1968–1980 годах учитывали от 240 до 3 270 размножающихся пар (Кривенко, Любаев, 1975, 1977, 1981; Языкова, 1975; Казаков и др., 1981; Казаков, Языкова, 1982).

На Каспии в районе Бакинского архипелага в 1961–1967 годах гнездилось от 2 750 до 3 500 пар (Туаев и др., 1972). На Байкале в районе Верхней Ангары и Кичеры зарегистрировано 270 пар (Попов, 1979; Попов, Садков, 1981); в районе Малого моря, устья Ангары и на островах Чивыркуйского залива размножалось 560, 90 и 320 пар соответственно. Позднее в Малом море учитывали до 870, а в дельте Ангары — до 1 200 пар (Литвинов и др., 1977; Скрябин и др., 1977). На Торейских озёрах в 1976 году гнездилось 3,7 тысяч пар (Зубакин, 1981а).

Во многих районах СССР численность неуклонно растёт, например на Баренцевом море, в Восточной Прибалтике, Чёрном море и Сиваше, Рыбинском водохранилище, в Восточном Предкавказье и на Байкале (Аумеэс, 1972; Ренно, 1972; Костин, 1975; Кривенко, Любаев, 1975, 1977, 1981; Немцев, 1980; Костин, Тарина, 1981; Кривенко, 1981; Скрябин и др., 1977; Татаринкова, 1975, 1981; Кумари, 1978; Попов, 1979; Попов, Садков, 1981; Сиохин, 1981а), в других (верховые болота Прибалтики, отдельные острова Вайкайского заповедника у побережья Эстонии, остров Жемчужный у северного побережья Каспия) — падает (Аумеэс, 1967; Кумари, 1978; Бауманис, 1980; Гаврилов, Кривоносов, 1981; Петриньш, 1982).

Вне СССР, особенно в Западной Европе и на атлантическом побережье США, судя по литературным данным, наблюдается резкое увеличение численности. Причины столь резкого и быстрого увеличения численности за последние 40–50 лет многие исследователи видят в приспособлении к кормам антропогенного происхождения. Следствием резкого увеличения численности может быть переход от одиночного к колониальному гнездованию (Bergmann, 1982).

В некоторых регионах активны не только днем, но и ночью (Самородов, 1971, 1973; Goethe, 1937). Описано несколько типов осенних и зимних территорий вне гнездовых колоний и в их пределах, которые сохраняются в течение нескольких лет (Cramp, Simmons, 1983).

Члены одной семейной группы могут контактировать и зимой, особенно если дисперсия молодых незначительна, что характерно для урбанизированных местообитаний (Drury, Smith, 1968; Bourne, 1979; Holley, 1982, цит. no: Cramp, Simmons, 1983). Вне колоний поддерживается индивидуальная дистанция, равная приблизительно 0,3 м (Greebb, 1974; цит. по: Cramp, Simmons, 1983), В период размножения и во внегнездовое время описаны синхронные полёты потревоженных особей на высоте до 1 000 м (Goethe, 1937; Brown, 1967b; Cook, Ross, 1972, цит. no: Cramp, Simmons, 1983; McRoberts, McRoberts, 1972).

Серебристая чайка — типичныи эврифаг, использующий водные и наземные корма, способный к сезонной их смене, быстрому переходу от одного массового корма на другой в течение одного сезона и применяюший разнообразные способы добычи пищи. В состав водных кормов входят как донно-литоральные, так и пелагические морские и пресноводные животные: рыбы, моллюски, ракообразные, иглокожие, черви. Наземные объекты питания не менее разнообразны: грызуны, яйца птиц и птенцы, ящерицы, черепахи, различные насекомые и их личинки, черви, а также ягоды. Особый тип кормов составляют отходы рыбного и охотничьего промыслов, пищевые отбросы, скапливающиеся на свалках у населённых пунктов.

Соотношение различных пищевых, объектов в данный момент зависит от местообитания, сезона, наличия массовых кормов. Так, на Баренцевом и Белом морях в гнездовое время преобладают морские корма (Белопольский, 1957; Герасимова, 1958, 1965; Благосклонов, 1960; Коханов, Скокова, 1960; Бианки, 1967; Модестов. 1967), которые составляют, по подсчётам Л. О. Белопольского (1957), 82% по встречаемости (из них 56% приходится на донно-литоральных и 44% — на пелагических животных), Наземные корма составляют в этом регионе лишь 12%. Вдали от моря в тундре (Таймыр, низовья Енисея, Лены и Индигирки) основой питания в гнездовое время служат наземные корма: лемминги, серые полёвки и водяные крысы, птенцы и яйца птиц, отходы охотничьего промысла; рыба занимает здесь подчинённое положение (Тугаринов, Бутурлин, 1911; Михель, 1935; Кречмар, 1966; Лабутин и др., 1982).

На юге ареала наземные корма составляют основу рациона даже в колониях, расположенных в непосредственной близости от моря. Так, на Лебяжьих островах Чёрного моря, как сообщают T. Л. Бородулина (1949) и Ф. А. Киселёв (1951), чайки питаются преимущественно вредными для сельского хозяйства грызунами (сусликами, полёвками), которые составляют до 72% встреч в погадках и желудках птиц. На долю ящериц здесь приходится 10-17%, насекомых — 11-29% встреч. Сходный состав кормов обнаружен в Присивашье (Ишунин, 1963), на Каспии (Дюнин, 1948; Исаков, 1948; Луговой, 1961) и в Казахстане (Долгушин, 1962). Во всех этих регионах рыба используется только как дополнительный корм, в больших количествах птицы едят её только во время путины, потребляя в основном отходы промысла или рыбу, погибшую при заморах.

Изменчивость соотношения кормов в разные сезоны зависит от пола и возраста чаек, а также их способности быстро переключаться с одного массового корма на другой. Эти особенности отмечались многими исследователями, работавшими как на севере, так и на юге ареала (Бируля, 1907; Исмагилов, 1955; Белопольский, 1957; Герасимова, 1958, 1965; Коханов, Скокова, 1960; Луговой, 1961; Бородулина, 1965; Бианки, 1967; Модестов, 1967; Скрябин и др., 1981; Ходков, 1981а; Казаков, Языкова, 1982).

Разнообразию объектов питания соответствует разнообразие кормовых биотопов и способов добычи корма. Рыбу серебристые чайки ловят сидя на воде, погружая в неё голову и шею и хватая добычу в поверхностных слоях воды. Могут пикировать за ней с воздуха, иногда зависая перед броском, как крачки (Бойко и др., 1970). Ловко достают рыбу из сетей с глубины до 50 см, выбирая их клювом (Михель, 1935; Дунаева, Кучерук, 1941; Долгушин, 1962; Воробьёв, 1963; Заблоцкий, Заблоцкая, 1963; Кречмар, 1966; Ходков, 1981а,б). Иногда охотятся совместно с другими морскими животными (белухами, бакланами), подбирая распуганную или раненную ими рыбу (Банников, 1934; Заблоцкий, Заблоцкая, 1963). Раковины двустворчатых моллюсков, панцири крабов и морских ежей разбивают, бросая их с высоты на землю (Тинберген, 1974).

На суше чайки также обнаруживают большое разнообразие способов охоты и проявляют при этом удивительную сообразительность. Насекомых могут ловить в воздухе, собирать их с растений и земли и даже находить в земле, разрывая их норы (Дюнин, 1948). Мелких млекопитающих размером до суслика, ящериц, молодых черепах активно ловят, подкарауливая у нор или высматривая с воздуха (Бородулина, 1949). По наблюдениям А. Г. Дюнина (1948), во время осенних палов идут непосредственно за линией огня и ловят выходящих на поверхность грызунов. Во время паводков в Западной Сибири вылавливают грызунов на незатопляемых участках и в прошлогодних стогах сена (Ходков, 1981а). В антропогенных ландшафтах добывают пищу, следуя за сельскохозяйственными машинами (Бородулина, 1949; Ходков, 1981а).

На протяжении всего ареала большое место среди способов добычи корма занимают клептопаразитизм и хищничество в колониях. Объектами клептопаразитизма служат другие чайки (озёрная, сизая), крачки, тупики, поморники, утки, бакланы, причём не только летом, но и зимой (Модестов, 1967; Скокова, 19676; Бойко и др., 1970; Краснов, 1981; Краснов, Николаева и др., 1982; Дурнев, 1983). В колониях обычно грабят оставленные без присмотра гнезда с яйцами или маленькими птенцами как своего, так и других видов. Такие нападения бывают особенно успешными во время тревоги, спровоцированной хищником или человеком (Краснов, Головацкая и др., 1982); нередко источником беспокойства являются сами чайки-грабители, иногда перед нападением они активно сгоняют с гнёзд птиц-хозяев.

В северных колониях или вблизи от них чайки-хищники ловят не только птенцов, но и ослабленных, больных и даже здоровых взрослых особей, размером от мелких воробьиных до уток; птенцов гаги чайки хватают за голову и держат их под водой, пока они не перестают сопротивляться (Бойко и др., 1970). На южном Байкале в последние десятилетия отмечается значительное усиление хищничества как способа кормодобывания, что вызвано, возможно, резким сокращением естественных кормов, ростом численности самих чаек и увеличением доступных пищевых отходов, добываемых на свинофермах, зверофермах и птицефермах (Мельников, Лысиков, 1983; Мельников, Шинкаренко и др., 1983). Каннибализм отмечается по всему ареалу как в северных, так и в южных колониях (Клименко, 1950а; Долгушин, 1962; Чекменев, 1964; Бойко и др., 1970; Мельников, Лысиков, 1983; Мельников, Шинкаренко и др., 1983). Однако активно хищничают лишь отдельные особи, максимальное их число в популяции может достигать 10–12% (Мельников, Лысиков, 1983).

Большую часть кормов чайки добывают все же не путём активной охоты, а собиранием на литорали во время отлива или среди отходов (Белопольский, 1957; Бианки, 1967). У крупных экземпляров мёртвых рыб, которых они не могут заглотить целиком, птицы проделывают клювом отверстие в коже и через него выедают внутренности и мышцы; так же они поступают при разделке трупов китообразных и тюленей (Бойко и др., 1970). На юге ареала чайки также подбирают падаль и насекомых, которые скапливаются на ней (Сушкин, 1908; Долгушин, 1962). На Аральском море подросшие птенцы чаек держатся в колониях цапель и бакланов, подбирая оброненную ими рыбу (Рашкевич, 1969).

Естественные враги серебристых чаек — лисицы, ястреба, совы, вороны. Некоторые колонии сильно страдают от сбора яиц людьми. Отдельные птенцы могут разбиваться, падая со скал.

Однако большая часть молодняка погибает в отдельные годы от неблагоприятных кормовых или погодных условий. На успех размножения значительное воздействие может оказывать каннибализм (Brown, 1967b; Parsons, 1971; Зубакин, 1975а).

Уничтожением грызунов серебристые чайки приносят пользу сельскому хозяйству. Однако хищничество этого вида в ряде мест может наносить значительный ущерб другим птицам. Так, успех размножения уток на южном Байкале снижается чайками по крайней мере на 35–40%; в Коми АССР в 1979 году из-за хищничества чаек погибло 70% кладок у полярных крачек (Шкарин и др., 1982; Мельников, Лысиков, 1983; Мельников, Шинкаренко и др., 1983).

Поэтому в некоторых заповедниках и на других охраняемых природных территориях проводится регуляция численности серебристых чаек (Аумеэс, 1967; Бианки, 1967; Татаринкова, 1975, 1981). В ряде мест за рубежом численность их также искусственно уменьшается путём отстрела или другими способами (Coulson et al., 1982; Шедден, 1982). Специальные меры охраны не предусмотрены.