Дикуша
Falcipennis falcipennis

Небольшая птица плотного сложения, немного крупнее рябчика. Окраска пёстрая, с преобладанием коричневых и тёмно-шоколадных тонов и с многочисленными белыми пятнами. Особенно характерны сердцевидная форма этих пятен на нижней стороне тела и тёмный (у старых самцов) пластрон на груди. У самцов также выделяется чёрное горловое пятно, как и у рябчика, но с очень узким, не столь чётким белым окаймлением.

Дикуши обитают в густых тёмно-хвойных лесах, преимущественно в нижнем ярусе и на земле, редко показываясь на открытых местах. Будучи мало подвижными, особенно зимой, и сравнительно молчаливыми птицами, дикуши в лесу мало заметны. Передвигаются они преимущественно пешком, не спеша и стараются не взлетать даже в случае близкой опасности. Часто впадают в неподвижность, как на земле, так и на деревьях. Летают редко. Полёт сопровождается специфичным свистом крыльев, его дальность не превышает обычно 20–30 м. На ночёвки перелетают дальше, до ста метров. Перед таким полётом дикуша, набирая высоту, поднимается к вершине дерева, перепархивая по ветвям (А. С. Никаноров, устное сообщение). Взлёт, как и у остальных тетеревиных птиц, в зависимости от обстоятельств, может быть то шумным и тяжёлым, то лёгким и сравнительно беззвучным.

Малая подвижность дикуш и отсутствие боязни человека (а иногда и собаки) общеизвестна. Взлетев на дерево при приближении человека, дикуша может оставаться на ветке над самой его головой и даже позволить одеть себе на шею петлю. При этом птицы не сохраняют особой неподвижности — они переступают с места на место, вертят шеей и тому подобное. Но в большинстве случаев при виде собаки птицы замирают совершенно (Абрамов, 1962). Дикуши очень молчаливы. О голосе самца вне периода токования ничего неизвестно, самка же, будучи вспугнутой, издаёт тихое квохтанье вперемежку со скрипучими, циркающими звуками (Абрамов, 1962). Потревоженная на гнезде, она издаёт гнусавый, стонущий звук с повышением в конце, несколько напоминающий визг поросёнка (магнитофонная запись А. С. Никанорова).

В природе может быть спутана только с рябчиком.

Окраска. Взрослый самец. Голова черновато-серая с более светлым зашейком. Передняя часть спины почти чёрная, с узкими серыми каймами перьев, создающими чешуйчатый рисунок. Задняя часть спины светлее, по тёмному фону разбросаны белые наствольные продолговатые пятна. На боках головы неясные белые полоски, идущие от углов рта через глаза. Горло чёрное, окаймлено неширокой белой полосой. Грудной пластрон чёрного (у молодых птиц шоколадного) цвета. В нижней части груди и на брюхе появляются белые предвершинные пятна, которые на брюхе принимают сердцевидную форму. Особенно чётко этот рисунок выражен на боках тела. Перья подхвостья с широкими белыми вершинами и неясным поперечным рисунком по чёрному фону.

Первостепенные маховые перья чёрно-бурые, самые внутренние из них с беловатыми кончиками. Второстепенные маховые светлее, с тонкой беловатой каймой по внешнему опахалу, с более широкой вершинной каймой и неясным струйчатым рисунком по наружному краю опахала. На внутренних второстепенных маховых этот рисунок более развит, на вершинной части пера есть белые наствольные полоски. Кроющие перья крыла чёрно-бурые, на большинстве из них — серый струйчатый рисунок, на проксимальных партиях — белые вершинные пятна или наствольные полоски. На плечевых перьях длинные белые наствольные пятна. Рулевые перья чёрные с широкими белыми вершинными пятнами, но на центральной паре это пятно небольшое, а на верхней части перьев развит струйчатый рисунок, то есть эти перья окрашены под цвет спины. Птица в свежем пере имеет более заметный желтовато-охристый оттенок.

Самец в первом взрослом наряде отличается тем, что наствольные пятна на пояснице нечёткие, цвет их желтоватый, тёмный пластрон на груди неширокий, с коричневым оттенком, а центральная пара рулевых перьев с большим развитием струйчатого рисунка, часто без белого вершинного пятна. 2–3 крайние пары рулевых имеют на внешних опахалах остатки поперечной полосатости. Нижние кроющие хвоста более светлые, с поперечно-полосатым рисунком.

Взрослая самка. Окраска верха пёстрая, буровато-рыжая, на перьях головы и спины поперечно-полосатый рисунок, на спине и особенно на пояснице и надхвостье развиты наствольные светлые пятна. Окраска самок имеет две цветовых фазы — серую и охристую, причём преобладание того или иного оттенка в окраске оперения не зависит от возраста. Помимо цветовых фаз встречается ещё диморфизм в характере рисунка на перьях поясницы, причём оба варианта рисунка встречаются в равных соотношениях. Горло беловатое, пёстрое, на шее преобладает охристая окраска; такого же цвета и грудь. Нижняя часть груди и брюхо окрашены так же, как и у самцов, но белые полосы и пятна развиты значительно сильнее и занимают большую площадь.

Нижние кроющие хвоста с белыми вершинами и широкими бурыми поперечными полосами. Летом светлые каймы перьев обнашиваются и окраска как у самцов, так и особенно у самок становится более тёмной. Ювенальный наряд (самцы и самки). Верх тела пёстрый, испещрён бурыми и охристыми пятнами и полосами. Первостепенные маховые перья бурые с белыми каймами по наружному опахалу. Второстепенные маховые с поперечным рисунком из желтоватых и буроватых полос, на самых внутренних перьях чёрные и рыжие полосы и охристые наствольные полоски. Рулевые перья бурые, с поперечно-полосатым рисунком. Горло белое, окружённое беловатыми пестринами по серому фону, грудь охристого оттенка, брюхо беловатое. На боках тела поперечно-полосатый рисунок.

Пуховой наряд. Нижняя часть тела бледно-жёлтого цвета, резко контрастирующего с ярко-коричневой окраской верха. На темени коричневая шапочка с едва намеченной чёрной окантовкой. Рисунок на боках головы формируется рядом пятен и полос: чёрным пятном на ноздрях, широкой чёрной полосой на уздечке, чёрной полосой за глазом, небольшой полоской на скуле и небольшим пятном под ушным отверстием (оно бывает не у всех особей). Небольшие чёрные пятна расположены также на веках: 1 надглазничное и 2 (тоже бывают не всегда) подглазничные.

Наиболее примечательная особенность — заострённая форма дистальных маховых перьев. Эта заострённость, намечаемая на 5-м первостепенном маховом, резко усиливается к 10-му. Она в большей степени выражена у самцов, причём как у самцов, так и у самок постепенно усиливается с возрастом. Заострённость маховых перьев вызвала некоторое укорочение длины крыла: относительная длина его наименьшая в семействе (175,2% от основного размера). Верхушка крыла закруглена, его вершину составляют 7-е или (реже) 8-е маховое, иногда 6-е, 7-е и 8-е маховые вместе. Рулевых перьев 16. Длина хвоста несколько увеличивается с возрастом. Хвост слегка закруглён и крайние рулевые перья немного короче центральных. Плюсна оперена до самых пальцев, которые тоже оперены у оснований. «Бровь» у самцов весной сильно развита, кустистого типа, длина выростов постепенно уменьшается от верхнего края к нижнему. Цвет радужины коричневый, ног серый, клюва чёрный. Размеры.

Самцы (n = 34, кол. ЗИН АН СССР): крыло 182,7 (174-195), хвост 107,0 (98–121), плюсна 36,8 (33–37,5), длина клюва 10,7 (8,3-12,0), ширина клюва 8,5 (7,8–9,1). Самки (n = 25, кол. ЗИН АН СССР): крыло 184,1 (175–196), хвост 102 (95–106), плюсна 35 (32–38), длина клюва 10,7 (9–12,4), ширина клюва 8,6 (8–9,2). Данных по массе очень мало, сезонная её динамика не исследована. Масса 3 птиц в начале мая (нижний Амур): взрослый самец 735, годовалый самец 662 и взрослая самка 730 (Потапов, 1985). Масса молодого самца в октябре (Якутия) 635 (кол. ЗИН АН СССР), самцы без указания возраста (река Горин) в июле — 600, в августе — 640 (Абрамов, 1962). Средняя масса самцов с Селемджи — 708, самок — 636 (Юдаков, 1972).

Последовательность смены нарядов та же, что и у рябчика. Первый наряд пуховой, за исключением 7 первостепенных и 10 второстепенных маховых перьев. Молодые птицы заканчивают линьку в первый взрослый наряд к середине сентября. Линька взрослых птиц протекает так же, как и у большинства тетеревиных птиц. Она начинается со смены 1-го первостепенного махового пера и заканчивается дорастанием плечевых перьев и контурного оперения на брюхе. Летних перьев ни у самцов, ни у самок, по крайней мере у экземпляров из коллекции ЗИН АН СССР, обнаружить не удалось.

Вероятно, летняя линька у дикуши полностью отсутствует, и каждый перьевой сосочек продуцирует только одно перо в год. Точные даты о начале линьки у самцов отсутствуют. Окончание линьки — в октябре. Самки начинают линьку позднее самцов, сразу же после вылупления птенцов, но поначалу она идёт медленно и весь июль основная масса контурного оперения остаётся старой. Наиболее интенсивно линька протекает во второй половине августа и заканчивается к концу сентября — началу октября.

Проведённая нами ревизия географической изменчивости дикуши, не подтвердила реальности сахалинского подвида (Falcipennis falcipennis muratai Momiyama, 1928), выделенного на основании несколько меньших размеров, более «глубокого» тёмного цвета оперения и малого количества белых пятен на верхней стороне тела. Более глубокий цвет оперения свойствен всем свежедобытым птицам и исчезает после более или менее длительного хранения в коллекции.

Экземпляры, по которым описывался этот подвид, были осмотрены мною в Токио в 1974 году, причём никаких отличий в окраске от материковых птиц отметить не удалось. Экземпляры с малым количеством белых пятен нередки и среди материковых популяций (Бутурлин, 1936). В отношении же размеров можно сказать, что среди сахалинских птиц попадаются очень крупные экземпляры и, наоборот, среди материковых птиц встречаются очень мелкие особи, в особенности с Охотского побережья.

До сих пор выяснено недостаточно. Область обитания невелика и охватывает дальневосточную тайгу охотского типа, с наличием в качестве одной из основных пород аянской ели (Picea jezoensis).

По Охотскому побережью идёт на север по крайней мере до 59° северной широты (Снигиревский, 1946), будучи вполне обычной у Аяна. По некоторым данным (Потапов, 1985), доходит до Охотска (долина реки Кухтуй, данные 1932-1936 годов). От Охотского побережья граница идёт на запад (рис. 26), к устью реки Маи (Перфильев, 1975). Дальше вверх по Алдану дикуша встречается по всем аянским ельникам вплоть до устья реки Тимптон (О. В. Егоров, устное сообщение). Возможно, что дикуша встречается и севернее, так как есть указание Миддендорфа (1851) на то, что она была встречена где-то на дороге из Якутска в Охотск. Как далеко идёт на запад — неизвестно.

Наиболее достоверные западные находки — верховья реки Нюкжи (А. Я. Тугаринов) и реки Безымянная — левый приток верхнего Ольдоя (Гассовский, 1927), то есть по южным склонам Станового хребта этот вид идёт до 122°30′. Указания на нахождения дикуш на реке Шилке и в верховьях реки Горбицы (Миддендорф, 1851; Радде, 1863) позднее ни разу не подтвердились. Южная граница проходит по южным предгорьям хребтов Тукурингра и Станового, включая в ареал верховья реки Уркан, пересекает Зею у устья реки Гилюй, верховья рек Норы и Деп, долину реки Селемджи у Селемджинска и верховья реки Бысса (Юдаков, 1972). Далее к востоку граница охватывает бассейн Бурей, Буреинский хребет, бассейн реки Кур, затем примерно под 50° северной широты переходит на правый берег Амура и по горной тайге Сихотэ-Алиня идёт далеко к югу, до верховьев рек Большая Уссурка и Рудная, а может быть и до Партизанской (Шульпин, 1936). Во всяком случае, она ещё вполне обычна в верховьях реки Арму, правого притока Большой Уссурки (Михайловский, 1972а). Далее граница опять идёт на север вдоль восточных склонов Сихотэ-Алиня и выходит к морскому побережью в районе озера Большие Кизи. На Сахалине дикуша была распространена повсеместно, от северной оконечности острова к югу до широты города Долинска, но в настоящее время в связи с вырубкой хвойных лесов, всюду здесь стала очень редка. На Шантарских островах её нет.

Почти не изучен. Из скудных и отрывочных сведений, которыми мы располагаем, можно заключить, что зимой эти птицы ведут малоподвижный образ жизни. Основной зимний корм дикуш — хвоя елей и пихт — имеется в изобилии и поэтому одиночные птицы или их группы могут проводить всю зиму на сравнительно небольшой площади размером в несколько га. Косвенно об этом свидетельствует заметное уменьшение числа встреч дикуш в зимнее время.

Нередко создаётся даже впечатление, что птицы, регулярно встречавшиеся здесь летом, как бы исчезают зимой. Несомненно также, что дикуши, как и остальные лесные тетеревиные птицы, большую часть суток в зимнее время проводят в подснежных камерах, но ни их устройство, ни суточный ритм дикуш зимой пока не описаны. Юдаков (1972) предполагает наличие двухразовой кормёжки в течение дня, но это имеет место видимо уже в конце зимы. Так, у 8 птиц, добытых 2 марта в 13 часов, в зобах было только по нескольку хвоинок — птицы только что приступили к кормёжке.

Наиболее типичны для вида участки темнохвойной тайги с преобладанием ели аянской (Picea jezoensis) и белокорой пихты (Abies nephrolepis) по склонам гор и сопок, обычно сильно захламлённые, с покровом из мхов или багульника. В бассейне Нижнего Амура гнездятся весной в ельниках у вершин сопок, там где ель и пихта растут вперемежку с кедровым стлаником и берёзой, причём кедровый стланик образует местами непролазные заросли. На Становом хребте в верховьях реки Зеи они живут в поясе кедрового стланика и верхнем поясе тайги, а в бассейне реки Селемджи — в верховьях ручьёв и на северных склонах водоразделов вверх до гольцового пояса (Шульпин, 1936; Юдаков, 1967; Воронов, 1977).

На Сихотэ-Алине дикуши обитают летом в высокоствольных ельниках, чередующихся с полянами и участками молодого елового и лиственничного подроста на склонах гор, а у бухты Таба — и в чистых лиственничниках с высоким подлеском из багульника по моховому ковру (Шульпин, 1936). В верховьях реки Арму (правый приток реки Большой Уссурки) основные места обитания — пихтово-еловые леса по водоразделам ключей (Михайловский, 1972а), в верховьях реки Бикин весной и летом — сырые холодные распадки, густо заросшие темнохвойной тайгой с почти сплошным моховым покровом (А. С. Никаноров, устное сообщение).

В центральной части Сихотэ-Алиня, по данным Капланова (1938), дикуша в мае встречается на брусничниках гольцовой зоны с прилегающим лиственничным мелколесьем и старыми гарями, а также в криволесье из каменной берёзы, берёзового и кедрового стланика, в зарослях рододендрона и других горных растений на высотах около 1 300 — 1 500 метров над уровнем моря, где всюду обильны брусничники с прошлогодней ягодой. Одна дикуша была даже встречена в берёзово-дубовом лесу на скалистом хребте, но с брусничником с северной стороны гребня.

В июле — сентябре птицы держались в горных мшистых ельниках до высоты 1 600 метров над уровнем моря, нередко близ участков мохово-лишайниковой «тундры» с кедровым стлаником, рододендроном, брусникой, голубикой, а также в елово-лиственничных лесах и на гарях с брусникой. Подрастающие выводки, кормясь на ягодниках, могут удаляться до 1 км от темнохвойного леса и встречаются даже на открытых марях. Иногда токующих самцов встречали в берёзово-осиновом лесу за километр от елово-пихтового леса (Юдаков, 1972). В целом можно сказать, что летом дикуши предпочитают более прохладные и сырые участки леса — отсюда их тяга к северным экспозициям и верхней границе леса. Есть даже наблюдения, которые подтверждают, что насиживающие самки дикуш, если на гнездо попадает солнце, днем явно страдают от жары (А. С. Никаноров, устное сообщение). Видимо, отсутствие участков леса с холодным микроклиматом и ограничивает распространение дикуши к югу.

Сведений очень мало. В силу своей скрытности дикуши всюду производят впечатление малочисленной и даже редкой птицы, хотя в ряде мест (Алдано-Учурский хребет, верховья реки Амгунь, бассейн реки Горин, районы озера Большие Кизи и залива Де-Кастри, верховья реки Бикин) она вполне обычна. Численность в бассейне Селемджи 2,5 птицы на 1 000 га (Юдаков, 1967), в верховьях Бикина в начале лета 3 пары на 100 км² (А. С. Никаноров, устное сообщение).

Суточная активность не исследована не только зимой, но и летом. Данных о социальном поведении также очень мало. Осенне-зимний период проводится, как уже указывалось, в стаях, летом же в период размножения птицы стай не образуют, и холостые самцы и самки держатся поодиночке, но на незначительных расстояниях друг от друга, образуя как бы диффузные небольшие скопления среди территорий, где дикуш нет совсем. Ночуют летом на деревьях, зимой, если позволяет состояние снежного покрова, в снегу.

Основу рациона в холодный период года составляет хвоя белокорой пихты, аянской ели, сибирской ели и лиственницы. В небольшом количестве хвоя поедается и летом, когда среди основных кормов преобладают семенные коробочки мха Pleurosium schreberi, хвоя лиственницы, листья брусники и ягоды (морошка, вороника, брусника и др.)., а также колоски осок. Насекомых поедается немного. Ввиду малой изученности питания вида приводим имеющиеся сведения по месяцам. Январь — хвоя аянской ели (Юдаков, 1972). Февраль, март — хвоя белокорой пихты. Апрель — данных нет. Май — хвоя той же пихты (Юдаков, 1972); хвоя аянской ели и лиственницы (Потапов, 1970а, 1985); верхушки мха Pleurosium schreberi (Абрамов, 1962); хвоя аянской ели (90% рациона), распускающиеся почки лиственницы и кедра (А. С. Никаноров, устное сообщение). Июнь — хвоя белокорой пихты, лиственницы, листья брусники, остатки жуков, гусениц и муравьёв (Шульпин, 1936); верхушки того же вида мха и листья брусники (основа рациона), хвоя аянской ели и лиственницы (А. С. Никаноров, устное сообщение).

Июль — листья кислицы (Воронов и др., 1975), хвоя лиственницы, колоски осоки, брусника, пауки, насекомые, моллюски (Юдаков, 1972); верхушки вышеупомянутого мха, листья брусники (основа рациона), хвоя аянской ели и лиственницы (А. С. Никаноров, устное сообщение). Август — хвоя лиственницы (основная масса), ягоды черники, малины, колоски осоки, немного насекомых (Воробьёв, 1954); ягоды голубики (Абрамов, 1962); хвоя лиственницы, семена осоки и вороники, муравьи (Афанасьев, 1934); хвоя лиственницы (основная масса), ягоды клюквы и морошки (Шульпин, 1936); хвоя пихты, лиственницы, ягоды брусники, насекомые (Юдаков, 1972). Сентябрь — хвоя пихты белокорой, ягоды брусники (Юдаков, 1972). Октябрь, ноябрь — хвоя аянской ели и сибирской ели (поровну), хвоя даурской лиственницы, семена осок, ягоды голубики (Перфильев, 1975). Декабрь — данных нет. Для всего лета также указаны хвоя лиственницы и пихты, листья брусники, ягоды морошки, водяники, клюквы (Гизенко, 1955), ягоды брусники и хвоя пихты (Капланов, 1938). Для всей зимы, без конкретизации по месяцам — хвоя белокорой пихты (Воробьёв, 1954), хвоя аянской ели (Перфильев, 1975).

Остаётся неясным, что заставляет дикушу в одних случаях явно предпочитать хвою аянской ели (Никаноров), в других — белокорой пихты (Юдаков). Несомненно, однако, что эти корма взаимозаменяемы. Наблюдения А. Г. Юдакова и отснятые им фотографии показали, что птицы, поедая хвою, состригают её с ветки, сопровождая действия клюва резкими поворотами головы. Основания хвоинок остаются на ветке. Калорийность суточного рациона зимой, исходя из максимальной массы зобов птиц, добытых перед ночёвкой (39 г сухой массы, — Юдаков, 1972) составляет 1 306 кДж. Данных по количеству выделяемых в сутки экскрементов нет, но если взять степень усвоения хвои американскими дикушами (30%), то мы получаем величину метаболизированной энергии 435,4 кДж на особь, что может считаться нормальным для тетеревиной птицы такой массы.

Питание птенцов изучено также плохо. Наблюдения в вольерах показали, что в их рационе очень мало насекомых. Они уже с 2-недельного возраста начинают обрывать хвоинки ели и лиственницы, которые начинают занимать видное место в их рационе уже к месячному возрасту (А. С. Никаноров, устное сообщение). В зобах молодых птиц в июле обнаружены листья брусники, кузнечики, муравьи, жесткокрылые (Абрамов, 1962). В августе состав кормов молодых птиц такой же, как и у взрослых.

Основным врагом дикуши является человек, и в местах его поселений дикуши обычно в короткий срок выбиваются начисто. Из хищников наибольший урон наносится, видимо, соболем, но и он в целом вряд ли велик. Малая подвижность дикуши, хорошо развитая реакция затаивания при виде хищника и рассредоточенность птиц приводят к тому, что в целом они вообще мало страдают от хищников. Ряд источников указывает, что они крайне редко добываются соболем по сравнению с другими тетеревиными, причём даже там, где численность дикуши достаточно высока (Абрамов, 1962; Юдаков, 1967). По наблюдениям А. С. Никанорова, на верхнем Бикине, дикуши, обитавшие в непосредственной близости от логова соболя с тремя молодыми зверьками, ни разу от него не пострадали, а лайки, регулярно ловившие молодых тетеревов и глухарей, ни разу не могли поймать дикуш.

Какие из факторов естественной среды являются для вида неблагоприятными — не выяснено. Имеются только указания на исчезновение дикуш после больших лесных пожаров.

В силу спорадичного распространения и невысокой численности промыслового значения не имеет. Быстрое исчезновение дикуш при начале хозяйственного освоения таёжных районов ставит вид под угрозу полного истребления, и поэтому он внесён в Красную Книгу СССР (1978).

В то же время именно доверчивость дикуши и отсутствие боязни человека делают её очень перспективной в парках пригородных зон дальневосточных посёлков. Основные же меры для спасения дикуши от полного уничтожения — широкая пропаганда охраны, жёсткий контроль за запретом охоты на неё и разработка методик полувольного разведения.