Филин
Bubo bubo

Одна из крупных сов, уступающая в размерах лишь рыбному филину. Размах крыльев филина более 1,5 метров, масса 3–4 кг, а яйцо его весит почти столько же, сколько взрослые уссурийская совка или сплюшка.

По умеренно развитому лицевому диску, по большим, с яркой радужиной, глазам, по хорошо заметным перьевым ушкам, направленным не столько вверх, сколько в стороны, наконец, по тёмному клюву и опушённым до когтей пальцам ног — определение этой совы не составляет труда.

Спутать филина в природе можно разве что с рыбным филином, от которого первый отличается: значительно более интенсивной (насыщенной) пигментацией оперения и радужины глаз, оперёнными лапами и истинно совиным бесшумным полётом (взмахи крыльев рыбного филина слышны за 50–100 метров). Когти филина имеют два режущих края, а не один притупленный, как у рыбных сов, поскольку филину в момент овладения жертвой необходимо нанести ей как можно более существенные ранения. Здесь же отметим, что по многим бросающимся в глаза признакам — морфологическим и частично поведенческим — филин похож на огромную ушастую сову. Последнюю надёжно отличают от филина мелкие размеры.

Для филина характерны размеренные, глубокие взмахи крыльев. Птица как бы неторопливо летает невысоко над землёй, совершая так называемый поисковый дрейф, при котором машущий полет чередуется с непродолжительным планированием. Филины, обитающие в горах и ущельях, по свидетельству К. А. Юдина (1953), нередко используют восходящие потоки воздуха и подолгу парят, описывая круги в высоте. Однако такие действия вряд ли являются для этой птицы характерными.

Если филин присаживается для отдыха на дерево или землю, то тело держит вертикально.

Встретить филина чаще всего удаётся в открытом ландшафте, хотя птица эта и населяет самые различные биотопы.

Голос. По силе голоса и производимому впечатлению филина также трудно спутать с какой-либо другой ночной птицей. Мощь его криков такова, что на них откликаются даже волки (Огнёв, Воробьёв, 1923). Состязаться с филином в этом отношении могут лишь рыбные совы. Их голоса ещё более мощные, но зато менее разнообразны.

Там, где живут филины, нередко слышатся их призывные крики. Чаще всего подаёт голос самец. Его призывный крик — низкое (основная нагрузка в области 150–400 Гц), сдвоенное уханье, с ударением на первом слоге и длящееся около 0,7 с, нечто вроде глухого «гу—у» или «у—у», с более низким и коротким вторым слотом. При активной вокализации крики следуют один за другим с паузами в 8–10 с. Странным образом, крик этот на дистанции от 500 до 100 метров воспринимается примерно одинаково, так что по силе его определить расстояние до птицы бывает затруднительно. На моховых болотах и пустошах таёжной зоны (например, в Ленинградской области и в Западной Сибири) в тихую погоду крик филина уверенно засекается человеком с расстояния в 1–1,5 км, а при идеальных условиях и за 3–4 км. Замечено, однако, что в пустынях, например Узбекистана, голос у филинов значительно тише, и услышать его можно не далее чем за километр при самых благоприятных условиях.

В спокойной ситуации крики самца и самки сходны, хотя у последней он немного выше (порядка 250–450 Гц) и более изменчив по структуре и высоте; при возбуждении он звучит иногда как односложное взвизгивание. Есть сведения, что во время парной вокализации голос самки по частоте может быть на треть выше, чем у самца (Leibundget, 1973).

Видовой призывный крик филина в природе иногда путают с аналогичными сигналами других крупных сов. Действительно, голоса неясытей, а также рыбного филина, имеют с ним некоторое сходство. Однако только филин стабильно произносит оба слога слитно, тогда как и неясыти, и рыбный филин отделяют первый звук от последующих паузой. Призывный крик может быть подан филином как в полете, так и с присады, что бывает значительно чаще. В последнем случае птица располагается, как правило, открыто: на вершине холма, выступе скалы, отдельно стоящем дереве. Такие места регулярно посещаются филином и служат традиционным местом для вокализации. В сумерках птица выбирает для «пения» точки, удалённые от гнезда на 100–200, а иногда и 500 метров, в тёмное — нередко кричит и вблизи него.

Для крика филин обычно принимает характерную позу: тело из вертикального положения переводится в горизонтальное, ноги распрямляются и птица как бы приподнимается на них, голова устремляется вперёд. Но бывают случаи, когда филин раз за разом кричит садя, приняв форму конуса, заметно раздающегося книзу за счёт распушения перьев тела. В любых обстоятельствах птица в такт крика несколько покачивается, а перья на горле оттопыриваются, обнажая свои светлые основания. Это своеобразное мерцание горла видно даже в густых сумерках.

Во время, соответствующее весеннему току, например в марте — апреле в Ленинградской области, филины нередко непрерывно кричат по 30–50 и более минут подряд, а после непродолжительной перемолчки вновь возобновляют «пение». Иногда за ночь одна птица подаёт голос более 1 000 раз. Но обычно наибольшая голосовая активность приходится на время, соответствующее 0,5 часам перед рассветом, и замолкают птицы с восходом солнца. Наиболее охотно филины подают голос в маломорозную (до —5°), ясную, безветренную погоду.

Раз за разом повторяемый видовой призывный крик функционально заменяет филину песню. Следует отметить, что точно такие же крики птица издаёт и в ответ на беспокойство, что свидетельствует о полифункциональности данного сигнала. Видовой призывный крик нетрудно спровоцировать имитацией или проигрыванием соответствующей магнитной записи, и это может служить методом выявления и учёта филинов.

В разгар брачного возбуждения на гнездовом участке филинов можно услышать и парное пение. При этом призывные крики самца и самки чередуются. Однако степень слаженности криков обычно не бывает высокой: одна из птиц, чаще самка, то «выключается» из пения, то присоединяется вновь. Меняется и скорость ответной реакции. Сбивчивость парного пения филинов не позволяет отнести его к разряду классических дуэтов, имеющих стабильный рисунок вокализации. Иногда, в моменты наибольшего возбуждения, интервалы между отдельными возгласами партнёров сокращаются, сами выкрики повышаются,- и голоса птиц почти сливаются в единый гул. При этом голос самца переходит в «зловещий» раскатистый хохот, а самка продолжает кричать, лишь учащая ритм. Хохот может продолжаться до 10 с кряду и в какой-то момент напоминает весенний крик серебристой чайки или белой куропатки, но глуше и ниже (150–500 Гц). За хохотом могут последовать странные «стоны» или «плач», «скрежет» и пр., что и придаёт крикам филина своеобразие и известную популярность в народных сказаниях.

Европейские орнитологи (Marz, 1953; Konig, Haensel, 1968; Blondel, Badan, 1976; Mikkola, 1983) отмечают у филина более 10–12 различных голосовых реакций. Из них понятен смысл пока лишь некоторых. Так, вылетая на охоту, филин часто оглашает окрестности мощным гудением. Это несколько растянутый обычный крик филина. Можно предположить, что в данном случае один из членов пары информирует другого о направлении полёта за кормом. Но практически этот же сигнал предупреждает птенцов об опасности и, услышав его, филинята на какое-то время замирают. Сходный звук используется взрослыми птицами в качестве вступительного аккорда перед началом вечернего пения. Сильно обеспокоенный филин может хрипло произнести «ап» или «аак», по звучанию похожее на крик пролетающей серой цапли. Иногда при беспокойстве издаётся лай, сходный с таковым длиннохвостой неясыти, но более тихий и глухой. Своеобразное куриное кудахтанье можно услышать от филина в момент передачи корма, при кормлении птенцов.

Находясь в гнезде, филинята монотонно, почти каждые 10 секунд, издают хриплое «чииб». Этот птенцовый призыв можно расслышать в тихую погоду за 0,3–0,4 км. В Швеции подсчитали, что филинята издают до 2–2,5 тыс. таких криков за ночь, с максимумом 550 криков в час (Kranz, 1971), В момент подлёта родителей с добычей к гнезду у птенцов вырывается скороговорка: «ука—ука—ука...». Смысл первого звукового сигнала — указать родителям местонахождение птенца, второго — выразить степень голода. Кстати, голоса совят одного выводка нередко разнятся по высоте, что, помимо их возраста, возможно связано с полом.

Угрожая, как молодые, так и взрослые птицы щёлкают клювом и способны издавать шипение. Кроме этого, птенцы иногда поспешно, но негромко выкрикивают что-то вроде высокого (до 4 кГц) щебета: «ти—ти—ти—ти—ти». Сигнал этот может иметь более 10 звуковых импульсов, следующих с короткими промежутками, почти слитно. Издаётся он при неурядицах и ссорах между птенцами, обычно «пострадавшим». При виде человека возле гнезда самка, расхаживая в 20–30 метров от него и отвлекая внимание на себя, испускает картавое ворчание, перемежающееся со звуками, напоминающими взлаивание. Издают филины и другие звуки, но функциональная значимость их пока неясна.

Окраска. Птенцы филина вылупляются сплошь покрытые мягким, густым бело-охристым пухом. Наиболее интенсивно этот тон проявляется у глаз, на лбу, а также крыльях и гузке. Мезоптиль, приходящий на смену первому пуховому наряду, такой же блеклый, но густо испещрённый размытыми буроватыми полосками, создающими на груди и боках более определённый, хотя также нечёткий поперечный рисунок. Ноги и пальцы оперены на всех стадиях роста. Оперение их однотонное, светло-бежевое.

Окраска взрослых птиц чрезвычайно изменчива по интенсивности пигментации тёмных участков пера. Так, западно-сибирские птицы издали, особенно сидящие, выглядят почти белыми, в то время как многие филины из европейской части ареала в основе интенсивно охристо-бурые с многочисленными ржавчато-тёмными и чёрными пестринами. Во всех случаях наиболее интенсивно окрашены верх головы, грудь; наибольшее количество тёмных перьев характерно для верха крыла и плечей. Рулевые и маховые полосатые, с закономерным чередованием охристых и бурых тонов. Лицевой диск развит сравнительно слабо, имеет относительно светлую, серовато-буроватую окраску с едва заметным рисунком и резкими чёрными настволинами у горла.

Недавно появились работы, выполненные, например, во Франции (Blondel, Badan, 1976), в которых сообщается, что для самок свойственна более насыщенная (тёмная) окраска оперения. По-видимому, схожую тенденцию полового морфизма имеют и наши, особенно сибирские, птицы (Пукинский, 1977). Возможно также, что эти птицы светлеют с возрастом (Мензбир, 1895).

Радужина у взрослых птиц, живущих в таёжной зоне, яркая, красновато-оранжевая; у пустынных форм — блеклая, желтоватая. Клюв и когти чёрные.

Филин — крупная сова, которая, несмотря на несомненный универсализм (как в отношении занимаемых биотопов, так и по приёмам кормодобывания), а может быть именно по этой причине, сохранила основные черты, присущие отряду сов в целом: большая голова, крупные глаза, выраженный лицевой диск и др.

Нельзя не обратить внимание на исключительную силу и развитие ног филина. Не говоря об охоте, для которой это не может быть бесполезным, сильные и сравнительно увеличенные задние конечности позволяют этим птицам быстро и уверенно передвигаться по земле. И это заметно уже по птенцам, которые в возрасте около месяца в обычных жизненных ситуациях могут отойти от гнезда на 100–200 метров. При этом сильные ноги являются для них и надёжным средством защиты, которое они решительно пускают в дело. Лапы филина снабжены длинными, острыми, круто изогнутыми когтями.

Как и у многих других сов, малоактивных в дневные часы, голову филина украшают приметные перьевые ушки, направленные в стороны и вверх. Назначение их — содействие маскировке птицы в период покоя в светлое время суток (Пукинский, 1977). В ночное время эти «ушки» плотно прижимаются к голове и малозаметны.

Оперение филина мягкое, рыхлое, явно рассчитанное, на бесшумный полёт, необходимый этому хищнику для внезапного появления перед жертвой. Далее основные перья крыла — первостепенные маховые — имеют рассученные края опахал. Кроме того, эти перья имеют особый изгиб опахал, что сводит к минимуму свист рассекаемого при полете воздуха и шорохи, возникающие от трения перьев друг о друга. Укороченность вырезок первостепенных маховых (первое развитое маховое, например, имеет на наружном опахале вырезку всего чуть более трети общей длины пера, на внутреннем — менее четверти) также способствует бесшумности полёта, одновременно увеличивая общую несущую поверхность и без того широкого и длинного крыла. Именно поэтому полет филина кажется в сравнении с другими крупными птицами всегда лёгким, как бы несколько расслабленным. Формула крыла: III = IV — II — V.

Показатели размеров филина сильно варьируют в пределах, .ареала. Имеет место и значительная индивидуальная изменчивость птиц даже в одной географической точке. Тем не менее можно указать, что в целом (Дементьев, 1951; и др.) длина крыла самцов (n = 142) равна 404–468 мм, самок (n = 157) — 425–520 (в среднем соответственно 447 и 468); размах крыльев у самцов (n = 8) 1 520 — 1 685 мм, самок (n = 14) 1 586 — 1 800 (в среднем 1 606 и 1 718). Масса самцов (n = 5) 2 100 — 2 700 грамм, самок (n = 6) 3 075 — 3 260 (в среднем 2 416 и 3 164). Судя по имеющимся данным, наиболее мелкие птицы обитают в Туркменистане и в Юго-Западном Таджикистане: длина крыла у самцов (n = 7) 404–424 мм, у самок (n =15) 424–460 (в среднем соответственно 415 и 445).

Из приведённых данных видно, что половой диморфизм у филинов выражен достаточно чётко: в большинстве случаев самки заметно крупнее самцов. Однако прижизненное определение пола птиц по размерам и массе на практике встречает затруднения, поскольку мелкие самки могут оказаться меньше крупных самцов.

В заключение отметим, что масса филина — величина далеко не постоянная. Она зависит от возможности накопления жировых запасов, которые зимой могут составлять около 20% от общей массы (Теплов, 1948). Эти жировые запасы быстро расходуются при неблагоприятных кормовых условиях или временных неудачах на охоте. При сравнительно стабильной кормовой базе, например в Ленинградской области, где филины имеют реальную возможность переходить с одного вида пищи на другой, они остаются жирными (жиром у них буквально залиты все внутренние органы брюшной полости; значительны и отложения под кожей) до начала линьки. Склонность к ожирению у филинов, по-видимому, следует рассматривать как адаптивный признак.

У птиц, живущих в Восточной Европе и Северной Азии, подробно не изучена. На основании разрозненных наблюдений — осмотра состояния музейных тушек, также судя по качеству и времени обнаружения отдельных перьев вблизи гнёзд и мест днёвок, периодического осмотра птенцов и слётков — вырисовывается следующая картина. Начало замены пухового наряда мезоптилем падает на двухнедельный возраст филиненка. На смену этому наряду ещё в гнездовой период, приходит первый годовой наряд. В нём уже в возрасте 2–3 мес молодые птицы мало чем отличаются от взрослых. Наряд этот комбинированный, в нем от мезоптиля сохраняются маховые и рулевые. На смену этому наряду в следующем сезоне, в период с мая по сентябрь, в результате так называемой полной годовой линьки приходит окончательный наряд, который в последующем ежегодно полностью меняется примерно в эти же сроки. Эта линька характеризуется следующими закономерностями: первоначально сменяются внутренние рулевые; затем, также начиная со внутренних, поочерёдно выпадают маховые и их кроющие; к этому времени начинают выпадать внешние рулевые, затем средние первостепенные и оставшиеся второстепенные маховые и соответствующие им кроющие перья крыла. И только после замены перьев крыльев и хвоста начинается общая линька контурного пера головы и тела.

Замечено, что в целом линька самцов протекает в более сжатые сроки, нежели самок. Точно так же замена пера у молодых и неразмножающихся почему-либо в данном сезоне взрослых особей идёт много интенсивнее, чем у птиц, не участвующих в размножении.

Изучение географической изменчивости филина далеко не завершено. Однако имеющиеся данные все же позволяют говорить о большой степени вариабельности в ареале таких признаков, как масса, размеры, окраска. При этом, по-видимому, имеют место и общие закономерности: масса и размеры этих птиц находятся в прямой зависимости от суровости климатических условий, а интенсивность окраски — в обратной. Для филинов даже выделяются формообразующие регионы: Западно-европейский, Восточно-европейский, Западно-сибирский, Средне-сибирский и Восточносибирский (Белышев, 1965).

Значительная изменчивость филинов в сочетании с их изначальной оседлостью явились причиной распада данного вида на 17–19 подвидов (Vaurie, 1960). Они отличаются особенностями окраски, пропорциями и общими размерами, степенью оперённости пальцев, в меньшей мере — экологическими и этологическими признаками. Из них резко обособлены лишь расы с африканского континента. Для Восточной Европы и Северной Азии принято рассматривать 10–11 подвидов (Дементьев, 1951; Степанян, 1975), на стыках которых во всех случаях известны интегрирующие, трудно диагностируемые особи.

1. Bubo bubo bubo — Slrix bubo Linnaeus, 1758, Syst. Nat., ed. 10, c. 92, Швеция. Окраска взрослых птиц насыщенная, ржавчато-жёлтая. Тёмные пестрины почти чёрные. На голове, спине, плечах они преобладают. Размеры средние: длина крыла самцов 430–470 мм (в среднем 453), самок 475–520 (в среднем 485). От западных государственных границ до долины Мезени, Вашки, Волги в пределах Нижегородской области, до Тамбовской и Воронежской областей; южная граница идёт примерно по 50-й параллели.
2. Bubo bubo ruthenus — Cube bubo ruthenus Zhitkov et Buturlin, 1906, Нзп. Ими. Русск. reorp. о и, 41 (16), с. 272. Промзино, бассейн Суры. Чуть светлее предыдущего, с сероватым оттенком. Тёмный рисунок менее развит и имеет буроватый тон. На кроющих крыла буроватые пятна. Размеры средние: длина крыла самцов 430–468 мм (в среднем 446), самок 471–515 (в среднем 485). От долины Мезени, Вашки, Волги в пределах Нижегородской области, Тамбовской и Воронежской областей на восток до предгорий Урала, долины Ужы, среднего течения реки Урал; на север — до границ ареала; на юг — до среднего течения Дона, озеро Маныч-Гудило, низовий Волги.
3. Bubo bubo interpositus — Bubo bubo interpositus Rothschild et Hartert, 1910, Novitates Zoo!., 17, c. Ill, Эрегли, Малая Азия. По окраске как бы промежуточная форма между двумя предыдущими подвидами: от первого отличается более желтоватой, менее охристой расцветкой, от второго — более насыщенным, до черноты, цветом пестрин. Размеры сравнительно некрупные: длина крыла самцов 428–463 мм (в среднем 445), самок 468–502 (в среднем 408). От Карпат до Каспийского моря и побережья Мангышлака; к северу примерно до 50-й параллели, до среднего течения Дона; к югу — до Закавказья и государственной границы бывшею СССР, по побережью Мангышлака до южных частей полуострова.
4. Bubo bubo sibiricus — Strix sibirica Gloger 1833, Abandem der Vogel durch Einfluss des Klima’s, c. 142, Северная Сибирь. Наиболее светлая раса. Тёмные пестрины повсеместно значительно редуцированы, отчего птица кажется охристо-беловатой. Размеры крупные: длина крыла самцов 438–465 мм (в среднем 451), самок 472–515 (в среднем 492). От предгорий Урала до Оби; к северу — до границы ареала вида; к югу — до 53-й параллели и предгорий Алтая.
5. Bubo bubo yenisseensis — Bubo bubo yenisseensis Buturlin, ,1911, Орнитол. вест, 2, с. 26, Красноярск. В целом выглядит более интенсивно окрашенным, чем западносибирский филин; общий тон сероватый с примесью охристого; тёмные пятна развиты хорошо и имеют буровато-чёрный цвет. Одна из крупных рас. Размеры крыла самцов 443–468 мм (в среднем 456), самок 473–518 (в среднем 487). От Оби к востоку до Нижней Тунгуски и Байкала; к северу — до границы ареала вида; к югу — до Саура, Алтая, Хангая и Кентея.
6. Bubo bubo jakutensis — Bubo jakutensis Buturlin, 1908, Joum. of Omith., 56, c. 287, Якутск. По окраске близок к енисейским птицам, но в общем темнее и ярче; пестрины более чёрные, многочисленные, образуют более или менее правильные ряды. Размеры большие: длина крыла самцов 452–468 мм (в среднем 458), самок 480–503 (в среднем 493). От долины Нижней Тунгуски и верховий Вилюя к востоку до верховьев Колымы и Охотского моря; к северу — до границ ареала вида; к югу — до Удской губы и Станового хребта.
7. Bubo bubo ussuriensis — Bubo bubo ussuriensis Poliakov, 1915, Орнитол. вестн., 6, с. 44, Никольск-Уссурийский, юг Уссурийского края. Общий тон верха сероватый, тёмные пятна сравнительно мелкие и размытые, так что светлых участков на спинной стороне почти не заметно. Тёмный продольный рисунок обычно не распространяется на живот. Длина крыла самцов 430–465 мм (в среднем 448), самок 470–502 (в среднем 483). От Забайкалья к востоку до океанического побережья; и от низовий Амура и Станового хребта до государственной границы.
8. Bubo bubo borissowi — Bubo bubo borissowi Hesse, 1915, Joum. of Omith;, 63, c. 366, p. Тымь, Сахалин. Очень близок к уссурийской расе, но в целом окраска ещё более тёмная, буроватая. Длина крыла самца 465 мм, самки 470. Сахалин; возможно, этот подвид населяет Курильские острова к северу до Урупа. Примечание. Подвидовая диагностика данной расы выполнена на ничтожном материале: отличия сахалинских птиц от приморских незначительны и неустойчивы. И лишь островная приуроченность в какой-то мере указывает на реальность подвида.
9. Bubo bubo turcomanus — Strix turcomana Eversmann, 1835, Addenda ad cel. Pallasii Zoographiane Rosso-Asiat., fasc. 1, c. 3, Устюрт. Окраска блеклая, тёмные пестрины бледные, как бы раздробленные, на животе они практически отсутствуют. Размеры средние: длина крыла самцов 420–468 мм (в среднем 443), самок 470–492 (в среднем 482). От нижней Волги к востоку до Семипалатинска, Зайсана и верхнего течения Иртыша; к северу — до среднего течения реки Урал; к югу — до Устюрта, низовий Сырдарьи и Прибалхашья.
10. Bubo bubo omissus — Bubo bubo omissus Dementiev, 1933, Alauda, 4, c. 392, Ашхабад. Окраска типично «пустынная»: охристо-жёлтые тона блеклые, тёмный рисунок на перьях тела едва прослеживается. Пестрины узкие, бледные, на живот вообще не распространяются. Один из мелких филинов отечественной фауны. Длина крыла самцов 402–424 мм (в среднем 415), самок 425–460 (в среднем 445). От Большого Балхана и низовий Атрека к востоку до Гурхандарьи и Карфирнигана; к северу предположительно до Устюрта, долины Амударьи и Зеравшана; к югу — до государственных границ. Примечание. В очерченной местности птиц, обитающих на побережье Каспийского моря, как якобы более тёмных и отличающихся поведением, предлагается выделять в особый подвид — Bubo bubo gladkovi (Залетаев, 1962).
11. Bubo bubo hemachalanus — Bubo hemachalana Hume, 1873, Stray Feathers, 1, c. 315, Кулу, Севбрный Пенджаб. Близок по окраске к казахстанским птицам: слабо развита тёмная пятнистость, общая бледность тонов и пр. Однако тёмный продольный рисунок на нижней стороне тела заходит и на переднюю часть живота. Заметно крупнее туркменского филина. Длина крыла самцов 433–466 мм (в среднем 451), самок — 473–508 (в среднем 486). Южное Прибалхашье, Джунгарский Алатау, бассейн Чу, хребет Каратау, Тянь-Шань, Алайская система, Западный Памир, Кызылкумы к западу до Аральского моря; в северных районах эти горные птицы, поселяясь в пустынях, перемешиваются с туркменскими.

Встречается от западных государственных границ бывшего СССР до тихоокеанского побережья; к югу — от 64–68° северной широты и до южных пределов. Вне Восточной Европы и Северной Азии — Западная Европа, Северная Африка и Азия к югу до Индостана и Индокитая (рис. 62, 63).

Связь с территорией. Практически все натуралисты, которым доводилось наблюдать за филином в природе (в тайге, в лесостепи или пустыне), склонны считать эту птицу сугубо оседлой. Правда, в большинстве случаев об этом судят не по окольцованным птицам, а по факту повторного гнездования на конкретном участке. Так, в Ленинградской области известно не менее четырёх точек, где филины держались круглогодично и где выводили птенцов от 3 до 7 лет подряд (Мальчевский, Пукинский, 1983). Схоже ведут себя филины в лесах Белоруссии (Федюшин, Долбик, 1967). В Печоро-Илычском заповеднике в старом гнезде орлана-белохвоста пара филинов выводила птенцов 5 лет подряд; на левом берегу Печоры, близ устья Большой Шежимы, филины гнездились около 25 лет кряду; там же в скалистом берегу Пирехо — не менее 20 лет, и так далее (Теплов, 1948). В Хоперском заповеднике зарегистрировано гнездование филина на одном участке в течение 41 года (!), в другом — 15 и в третьем, месте — 12 лет подряд (Золотарёв, 1974). В Узбекистане, в пустыне Кызылкум, в одной из ниш невысокого холма филины выводили потомство не менее 10 лет подряд, на другом участке — не менее 5 лет, и продолжали держаться здесь по крайней мере ещё в 1988 году.

О привязанности филинов к раз выбранному участку свидетельствуют и наблюдения европейских орнитологов. Так, в Швеции окольцованных старых птиц встречали только близ места кольцевания. Один из филинов был встречен на том же участке спустя 20 лет (Lettesjo, 1974). Все это говорит о сильнейшем территориальном консерватизме особей, занявших участок.

Однако имеются и другие наблюдения, основанные на фактах появления филинов там, где до этого они отсутствовали. Так, сообщалось, что на Дальнем Востоке, в бассейне реки Иман, этих сов нередко приходится видеть после выпадения снега вблизи населённых пунктов, сидящими на стогах сена или телеграфных столбах (Спангенберг, 1965). Почти ежегодно поздней осенью на Алтае наблюдается перемещение филинов с гор к берегу Телецкого озера (Фолитарек, Дементьев, 1938). Наряду с фактами оседлого пребывания сов на Памире сообщается также, что в суровых условиях высокогорья на зиму многие филины перемещаются в долины (Иванов, 1969).

Схожая картина может наблюдаться у северной границы ареала, в равнинной тайге. Так, в Архангельской области в октябре — ноябре ежегодно филины появляются в Тиманской тундре, на побережье Баренцева моря. Создаётся впечатление, что сюда в тундру на север птицы прилетают из расположенных южнее северных таёжных лесов (Паровщиков, Севастьянов, 1960). Известно, что зимой, в период формирования крупных ночёвок врановых, филины появляются и там, где до этого их также заведомо не было и где птенцов они никогда не выводили: в крупных городах, например Алма-Ате (Бородихин, 1968) или Санкт-Петербурге (Мальчевский, Пукинский, 1983).

Несомненно, что в большинстве подобных случаев мы имеем дело с птицами-первогодками, подыскивающими для себя район жительства, то есть с естественной дисперсией вида, не имеющей прямого отношения к оседлости или подвижности взрослых птиц. И лишь в горной местности можно предположить закономерный (адаптивный) спуск филинов в предгорья на зимовку. Однако для гор Восточной Европы и Северной Азии этот вопрос специально не изучался.

Эвритопность филина очевидна и хорошо известна. С почти одинаковым успехом он выводит потомство в таёжной зоне, степях и пустынях, обитает по низинам в долинах рек, в каменистых ущельях, На гнездовье в горах эта сова может быть встречена, например, на Кавказе на высоте до 2 700 метров (Портенко, 1958), в Восточном Памире на высоте до 4 100 — 4 200 метров (Громов, Егоров, 1953), на Памиро-Алае — до 4 300 метров (Иванов, 1969), на Тибете — до 4 700 метров (Дементьев, 1951). Не свойственна этой птице и строгая биотопическая приуроченность. Очевидно, что во всех случаях определяющими факторами являются лишь наличие и доступность корма.

При этом следует заметить, что широко бытующее старое представление относительно приуроченности филина к обширным перестойным лесам требует пересмотра. Не говоря уже о большой редкости подобных биотопов по всей лесной зоне и особенно в европейской её части, охота столь крупной совы в лесу затруднительна. В современную эпоху даже в традиционно таёжных районах филин — птица скорее открытого ландшафта, чем закрытого. Его биотопами, например на северо-западе России, являются обширные пространства верховых моховых болот, многокилометровые вырубки и гари, побережья и тому подобным.

При анализе участков, занимаемых филинами в различных ландшафтно-географических зонах, можно заметить общее: во всех случаях эта сова стремится поселиться прежде всего там, где в гнездовой период изобилует корм. В лесной полосе это могут быть побережья зарастающих водоёмов с колониями чайковых, привлекающие на гнездовье уток и куликов. Хорошим тому примером может служить повышение концентрации гнездящихся филинов в окрестностях больших озёр, богатых водоплавающими, выявленное в Латвии (Граубиц, 1983), Эстонии (Кумари, 1965), Ленинградской области (Мальчевский, Пукинский, 1983). По тем же причинам в Барабинской низменности филина явно привлекают открытые острова среди тростниковых займищ. Здесь, кстати, помимо водоплавающих птиц летом во множестве обитают водяная полёвка и ондатра. В пустыне Кызылкум, после возникновения. в ней сливных озёр, на которых тут же образовались крупные поселения веслоногих, голенастых, чайковых, пастушковых и пластинчатоклювых птиц, филины гнездятся в непосредственной близости от них. На других участках пустыни они несомненно тяготеют к местам колониального поселения грызунов. В горах, на Тянь-Шане, филины нередко гнездятся рядом с колониями галок, голубей и пр. (Тюрин, 1961); в горах на Учкуе, в Туркмении, гнезда филинов во многих случаях приурочены к колониям пищух (Дементьев, 1952). То же отмечено на Восточном Памире, где численность филина достаточно стабильна у озера Ран-Куль и где они, помимо прочего, регулярно добывают уток и куликов (Громов, Егоров, 1953). Таким образом, трофический фактор — один из важнейших при выборе филином места жительства, и особенности ландшафта занимают несомненно подчинённое место. Этим и объясняется эвритопность вида.

Антропогенный ландшафт филин в наши дни во многих случаях избегает. Так, в Ленинградской области он практически отсутствовал в радиусе 100 км от Ленинграда (ныне Санкт-Петербурга) (Мальчевский, Пукинский, 1983). В то же время в Хопёрском заповеднике известно гнездо, располагающееся всего в 1,2 км от города Новохопёрска (Золотарёв, 1974). Здесь уместно вспомнить, что в Подмосковье филины некогда поселялись на колокольнях заброшенных церквей и охотились вблизи посёлков, вылавливая крыс (Птушенко, Иноземцев, 1968). Совершенно очевидно, что сегодня выбор филином места жительства во многом зависит от отношения к нему человека. Кстати, во многих странах Западной Европы филины явно тяготеют к культурному ландшафту (Bezzel, "Wildner, 1970).

Повсеместно в густонаселённых областях России и сопредельных регионов в последние десятилетия численность филина катастрофически падает. Более или менее эта птица ещё обычна только на севере, например в Архангельской области (Паровщиков, Севастьянов, 1960). Сходное положение пока сохраняется в Вологодской области, но уже в Ленинградской области численность филина всего 15–20 пар (Мальчевский, Пукинский, 1983). В Эстонии положение несколько лучше: здесь обитает около 100 пар (Рандла, 1986). 20–30 пар присутствуют в Латвии (Граубиц, 1983; Липсберг, 1986). На предельно низком уровне уже не одно десятилетие держится численность филина в Московской области Птушенко, Иноземцев, 1968), да и в других центральных областях. Даже на территориях заповедников, например Хопёрского, плотность не превышает 0,06 гнездящейся пары на 1 км². Филин практически исчез со всей южной степной части Украины, давно редок в Поволжье (Портенко, 1950). Во всей Молдавии к 1970-м годам сохранилось не более 30–40 пар (Аверин и др., 1971) и здесь эта сова отнесена к исчезающим видам.

Даже на просторах Сибири филин во многих местах стал редкой птицей. Так, встречи его уже не столь часты в Южном Забайкалье (Сыроечковский, Рогачёва, 1980) и даже в Сохондинском заповеднике (Сметанин, 1985). Не лучше положение на Алтае и в Саянах, где эту птицу уже неоднократно предлагали занести в региональные Красные книги (Стахеев и др., 1985). В 1950-х годах филин ещё считался обычной птицей нагорно-степных и лесостепных ландшафтов Южного Урала (Кириков, 1952). Десятилетие спустя он не представлял редкости в Барабинской лесостепи Новосибирской области, а также в районе озера Чаны. В ту пору мы здесь регистрировали пару почти на каждые 18–25 км². В Якутии, южнее 68-й параллели, он, возможно, и сегодня широко распространён (Воробьёв, 1963). В таёжных областях Приморья это, по-видимому, изначально редкая птица. На реках, где водятся рыбные филины (например, на реке Бикин в 1969–1978 годах), филин практически отсутствует. В Приморском крае он, пожалуй, тяготеет к морскому побережью, где на маршруте в 5–7 км было выявлено пять пар (Рахилин, 1986). Сравнительно обычен филин в антропогенном ландшафте юга Приморья. На Сахалине он во многих местах является редким (Гизенко, 1955).

Издавна филины были весьма многочисленны в Средней Азии, в частности в Семиречье. Сохранились свидетельства, когда отсюда с одного района работниками зооэкспорта вывозилось за год более 100 живых птиц (Шнитников, 1949). По свидетельству Дементьева (1952), во многих местах Туркменистана эта птица некогда была обычной и многочисленной. В большинстве районов Казахстана филин также не представлял редкости, хотя кое-где, исключая Южное Прибалхашье, он и встречался спорадично (Гаврин, 1962). В бассейне Сурхавдарьи, в Голодной и Каршинской степях Узбекистана, падение численности филина было обусловлено масштабным освоением целинных земель, с которых филины исчезают в первый же год после вспашки (Салихбаев, 1969). В то же время мы должны отметить, что на огромных площадях пустыни Кызылкум, которая в настоящее время буквально истоптана тысячными отарами овец, филин и в конце 1980-х годов продолжал оставаться обычной птицей: пара от пары здесь местами гнездилась на удалении 3–4 км.

Таким образом, численность филина в ареале неравнозначна. Птицы, обитающие в европейской части, несомненно пребывают в плачевном состоянии и близки к вымиранию. Более или менее стабильно положение птиц в таёжных районах Сибири и Дальнего Востока. Среднеазиатский регион на сегодня в лучшем состоянии, хотя и здесь сохраняется общая тенденция к исчезновению этой замечательной совы.

Периодические изменения численности для филина, не являющегося «узким специалистом» в кормодобывании и имеющего широкий спектр трофических связей, не характерны. Тем не менее известны факты, например в Горьковской области (ныне Нижегородской), когда вслед за широко распространившейся эпизоотией зайца-беляка здесь была отмечена и депрессия филина (Формозов, 1940).

Образовавшиеся пары, по-видимому, сохраняются пожизненно. Этому способствует то, что птицы держатся круглогодично на одном месте. В результате гнездовой участок отдельной пары как бы превращается в традиционное место размножения и функционирует, о чем говорилось выше, многие годы. О размерах такого участка точных данных для России и сопредельных регионов нет. Можно лишь предположить, что границы его изменчивы и во многом зависят, с одной стороны, от времени года и стадии репродуктивного цикла, с другой, — от наличия и доступности корма. В Западной Европе, например во Франции, территория, занимаемая размножающейся парой, может быть равной 1 400 га (Blondel, Badan, 1976); схожие размеры гнездовых участков в Западной Германии (Mebs, 1972); в Швеции гнездо от гнезда может быть удалено на 4–5 км (Olsson, 1979) и так далее.

Если в Западной Европе енотовидную собаку, лисицу и даже куницу причисляют к явным врагам и конкурентам филина, то для Восточной Европы и Северной Азии такие сведения отсутствуют. Напротив, известно, что в Хопёрском заповеднике возле гнезда филина, в 25 м в стороне, успешно вывела щенков енотовидная собака, а в 40 м — лисица (Золотарёв, 1974).

Прямых конкурентов в природе у филина, видимо, немного. Из них особое место, возможно, занимает рыбный филин. Связи этих птиц остаются неясными. Можно лишь отметить, что там, где обитают рыбные филины, — обыкновенный филин отсутствует. Подобное наблюдалось нами в пойменных лесах на всём протяжении реки Бикин в Приморском крае. В отношении других сов филин поступает как с пищевыми объектами и добывает при случае наравне с другим кормом.

Хорошо известно отношение к филину хищных птиц и воробьиных в дневное время. Ведут себя они по-разному: вороны, обычно заметив филина на отдыхе, кружатся с криком над ним; сороки с тревожным стрекотом снуют поблизости, возможно рассчитывая поживиться остатками его трапезы; хищники, за исключением коршунов и специализированных падальщиков, пикируя, проносятся рядом; мелкие воробьиные интенсивно окрикивают его, держась на минимальной дистанции, а если филин, потеряв терпение, перелетает, следуют за ним (Теплов, 1958). Однако большинство из этих птиц могут стать и добычей филина.

В Средней Азии, в непосредственной близости от гнезда филина, в нишах песчаника нередко гнездятся воробьи.

Суточная активность. Несомненно филин принадлежит к сугубо сумеречным и ночным животным. На это указывают строение его перьевого покрова (мягкость, позволяющая иметь бесшумный полёт), приёмы кормодобывания (рассчитанные не на преследование жертвы, а на внезапное появление перед ней), наконец — низкий голос. Об этом свидетельствуют также и многочисленные наблюдения (как на севере в таёжной зоне, так и на юге в пустыне) за временем активности птенцов в гнёздах. Во всех случаях в светлое время суток они малоподвижны и, напротив, деятельны в сумерках и по ночам.

Однако в литературе на этот счёт можно встретить разночтения. Так, И. М. Громов и Н. М. Парфенова (1950) пришли к выводу, что филины в условиях открытого ландшафта становятся «менее выраженными ночными хищниками». Здесь же можно привести ещё одно наблюдение: в районе полуостроова Мангышлак, на Устюрте и других близлежащих районах, ежи и тушканчики занимают чуть ли не ведущее место в рационе филина (Солецкий, 1959). А добыча этих зверей возможна только в глубоких сумерках и ночью. Приведём ещё пример: в Печоро-Илычском заповеднике в 1935 годуу на фоне массового размножения белок последние очень часто становились жертвой филина (данные В. Г. Дормидонтова; Теплов, 1948). Это могло случиться только в светлое время суток. То же следует сказать в отношении поимки сусликов на юге европейской части России (Спангенберг, 1949) и в Молдавии (Анисимов, Лозан, 1968). Всё это указывает на то, что общая пластичность поведения филина в известной мере распространяется и на время его активности. Наименее активны как взрослые птицы, так и птенцы в часы, близкие к полудню и полуночи.

Охотничий участок филина достаточно велик. Имеются указания, что, например, в Прикаспии отдельные птицы охотятся на расстоянии до 10 км от гнезда (Громов, Парфенова, 1950). Косвенно об этом же свидетельствуют найденные в погадках филина на Гиссарском хребте остатки пластинчатозубых крыс, которых сова могла добыть лишь в долине, на расстоянии не менее 20 км (Иванов, 1969). Но известны и случаи, когда эти совы, обитая в горах Восточного Памира и Копетдага, довольствовались жертвами, добываемыми в округе, совершенно игнорируя богатые кормом побережья водоёмов, расположенных всего в 5–6 км (Громов, Егоров, 1953). В общем можно считать правилом, что охотничий участок филина охватывает максимальное (из имеющихся) число биотопов района (Аверин и др., 1971).

На охотничьем участке филин ведёт себя достаточно стереотипно. Перед заходом солнца он от места днёвки неспешным поисковым полётом, почти над самой землёй, улетает к месту предстоящей охоты. Иногда удача сопутствует филину сразу же, и тоща он, словно лунь, падает на жертву. В надвигающихся сумерках можно заметить, как филин пролетает над каким-нибудь водоёмом в поисках лысухи или утки, которых предпочитает схватывать на сплавине. Но чаще, пролетев так около 1 км, филин усаживается на возвышение, ожидая появления жертвы. Прочёсывание местности с воздуха — характерная черта охоты филина.

Добычу филин схватывает обычно с земли, но нередко настигает птиц и на взлёте. Е. П. Спангенберг (1972) наблюдал, например, как филин тихо и незаметно подлетел к дереву, на котором сидели вороны, спугнул их громким щёлканьем клюва и тут же успел схватить одну из взлетевших птиц. Крупная жертва, размером с зайца-беляка, даётся ему с явным трудом. Он схватывает её за голову или тело одной лапой, а второй, стремясь остаться на месте, пытается зацепиться за траву или кусты. Крупную добычу филин расчленяет на части, отрывая кусочки и поедая их без разбора — мясо жертвы поглощается вперемежку с шерстью, кишечником и др. Если добычу в один приём не съесть, филин является сюда многократно, что может быть расценено как элементарное запасание корма (Формозов, 1952).

В некоторых работах тесно увязывается распространение филина с наличием какого-нибудь определённого вида жертвы. Считалось, например, что в ряде районов Александровского хребта (Семиречье) филины живут только там, где обитает заяц-толай. Более того, полагали, что чем выше численность последнего, тем больше и филинов (Spangenberg, Dementieff, 1935). Исследования последних лет выявили совсем другую картину: филин оказался исключительно пластичным в своих трофических связях, и в сущности почти везде с лёгкостью переходит на наиболее массовый из доступных кормов (Попов, Лукин, 1949; Дементьев и др., 1953; Солецкий, 1959; Тюрик, 1961; и др.). Здесь же заметим, что филин — крупный и прожорливый хищник, способный заглотать за раз до 1 кг пищи (Теплов, 1948), и именно стремление к питанию массовыми объектами позволяет ему не только жить оседло, но и не зависеть при размножении от одного определённого вида корма.

Большинство ниже приводимых данных основано на определении пищевых остатков, отрыгиваемых почти ежедневно филином в виде погадок. Последние внушительных размеров (примерно 70×30 мм) и могут содержать наряду с покровами жертв до 3–4 скелетов даже таких крупных зверьков, как белка (Теплов, 1948). В нишах у гнёзд, в местах отдыха филина иногда скапливаются тысячи погадок. Так что питание филина изучено сравнительно полно.

Анализируя трофические связи филина, приходится констатировать, что они крайне непостоянны, и рацион может сильно изменяться в зависимости от ситуации и условий местности, от сезона и особенностей года.

Так, в близких к России районах Финляндии, судя по 1 075 погадкам из 22 гнёзд, наряду со всевозможными сравнительно мелкими жертвами, добычей филина в 27% случаев становятся тетерева и зайцы-беляки. Рацион этой совы здесь разнообразится за счёт уток и рыбы (Sulkava, 1966; Mikkola, 1970а). Для Ленинградской области в качестве жертв филина известны наряду с водяными полёвками, пасюками и куньими также заяц-беляк, тетерев, белая куропатка, чирок-свистунок и серая ворона. Для этой же области описаны случаи успешного нападения филина на енотовидную собаку и его охота на глухарей на токах (Мальчевский, Пукинский, 1983). В то же время в Архангельской области филины — явные мышееды. Среди их жертв (121 случай) чаще всего оказываются полёвка-экономка, пашенная и водяная полёвки, редко белки (6) и куриные (3) (Севастьянов, 1963).

В Печоро-Илычском заповеднике (на основании 2 225 данных) эта сова добывает в основном (2/3 случаев) млекопитающих: зайца-беляка, белку и водяную полёвку, в 1/3 случаев — куриных и уток. Здесь филины охотятся и за рыбой: сидя на камнях у уреза воды, подстерегают сёмгу (Теплов, 1948). В верховьях Лены на рекой Пеледуй в одном случае пища семьи филинов на 71,8% состояла из лесных и водяных полёвок, затем рыбы (10%), зайцев-беляков (6,1%) и белок (1,5%) (Егоров, Лабутин, 1959). Кстати, известно, что и в степной зоне филины иногда кормятся рыбой (Портенко, 1950). На южной оконечности Урала основу пищи филина составляют хомячки и степные пищухи, реже поедаются полёвки и кузнечики (Кириков, 1952).

На редкость разнообразным оказалось питание филина в Армении. По данным Т. М. Соснихиной (1948), пищу его составляли 54 вида животных. Сюда входят 23 вида млекопитающих, 13 — птиц, 1 — пресмыкающихся, 1 — земноводных и 16 — насекомых. В Нахичевани филины наряду с грызунами (основой рациона) добывают сравнительно часто и птиц — каменную куропатку, голубей, уток и нередко мелких воробьиных — хохлатого и других жаворонков, домового воробья и пр. (Мартиросян, 1959). В горах Кавказа к жертвам филина, помимо перечисленных видов, относятся из птиц кеклик и клушица (Зарудный, 1896).

Интересные материалы по питанию филина на Восточном Памире приводятся И. М. Громовым и О. В. Егоровым (1953). Здесь, на высоте около 4 000 метров, наблюдения велись за несколькими парами. Их охотничьими угодьями были пологие склоны, покрытые редкой растительностью, где филины добывали зайца-толая, тибетскую саджу, монгольского зуйка, жаворонков и различных мышевидных грызунов; в скалах и осыпях по-соседству вылавливали пищуху и серого хомячка. Анализ погадок и наблюдения показали, что здесь филины нередко охотились вблизи своих гнёзд. В целом на долю млекопитающих пришлось 98,7%, из которых 96,2% составляли мышевидные грызуны. Невольно поражает низкий процент птиц — 1,2%; хотя в долине их было немало, они почему-то добывались в основном в береговой зоне озера Ранг-Куль.

Мы уже отмечали частую приуроченность гнёзд филина к поселениям колониально живущих птиц и зверей. Повторим, что в горах Тянь-Шаня филины нередко гнездятся рядом с колониальными поселениями галок и голубей (Тюрин, 1961); сходную картину наблюдали ещё в первой четверти XX века на реке Или (Шестопёров, 1929). Известно даже о пребывании явно залётной птицы в мае на острове Харлов в Баренцевом море на заповедных птичьих базарах (Карпович, 1985). Везде здесь совы, естественно, жили за счёт именно колониальных птиц, легко добывая их в необходимом количестве. Зимой же, когда колонии пернатых пустели, филины переключались на млекопитающих — песчанок и зайцев. Тяга к массовым объектам охоты вообще характерна для филина, чьё поведение весьма пластично. Именно этим объясняется тот факт, что филины, живущие, например, в Воронежской области, в одни годы являются стопроцентными мышеедами, в другие переходят на питание главным образом зайцами (Барабаш-Никифоров, Семаго, 1963). То же было отмечено и для Татарии (Попов, Лукин, 1949).

Однако имеются и факты, когда филины из одной зоны в одно и то же время питаются разными объектами. Так, пища филина из полупустынь Восточного Прикаспия вполне определённа. Судя по 329 пищевым остаткам, собранным у трёх гнёзд, здесь филины в первую очередь отлавливают слепушонок (127) и песчанок (90 ), затем полёвок (24), тушканчиков (22), ушастых ежей (16), птиц (15), зайцев (9) и пр. (Миронов, 1949). Но позже были получены иные сведения: филины, живущие по-соседству, непосредственно на восточном побережье Каспия, в отличие от своих пустынных сородичей почти круглогодично питаются в основном птицами, реже ежами. Из птиц (в порядке убывания) они ловят хохлатую чернеть, чирка-свистунка, гоголя, крякву, камышницу и др., чья жизнь связана с прибрежной морской полосой (Залетаев, 1962).

Безусловно разнообразие рациона демонстрируют филины, живущие в пустынях Узбекистана вблизи искусственных озёр. В питании сов здесь преобладают лысухи, зайцы-толаи и ушастые ежи; реже добываются утки, песчанки, воробьиные птицы и другие обитатели пустынных и водно-болотных стаций.

В заключение обратим внимание на то, что в естественных экосистемах питание филина земноводными — не столь уж случайное явление. Этот вопрос специально изучал В. И. Гаранин (1964). В результате выяснилось, что ночные амфибии часто становятся добычей филинов. В пище этих сов в Волжско-Камском крае, например, лягушки могут составлять до 15% рациона, в том числе чесночница — до 8,6% (Кулаева, 1949). Серые жабы не так редко становятся жертвами филина в Печоро-Илычском заповеднике (Теплова, 1957); озёрная лягушка добывалась совой в Армении (Соснихина, 1948).

Все последующие исследования питания филина в той или иной географической точке в принципе аналогичны тем, о которых шла речь, и мало чем расширяют наши представления об этом виде в природе.

О питании филина в сугубо антропогенном ландшафте, в наиболее освоенных районах, мы судим по материалам из Молдавии за 1960–1966 годы (Анисимов, 1967). На основании исследований около 2 500 пищевых остатков, собранных в разных местах, можно заключить, что здесь основу благополучия филина составляют серые крысы (до 36,2%) и крапчатые суслики (до 32,4%). Довольно часто добычей филина становятся также амфибии и рептилии (до 13,8%); поедаются и насекомые, преимущественно крупные жуки. Из птиц, доля которых может достигать в рационе 8,9%, в порядке убывания добывались: перепел, три вида врановых, два вида голубей, кряква, чирок-трескунок, серая куропатка, канюк, домовый сыч, ушастая сова, чёрный дрозд, два вида пастушков и кулики. Вероятнее всего, всех этих птиц филины схватывали с земли. Спектр питания млекопитающими расширяется за счёт случайной поимки молодых лисиц, куницы, зайцев, двух видов сусликов, обыкновенного хомяка, ондатры и мышей.

Интересно отметить, что при разборе ископаемых и пол у ископаемых остатков пищи филина в Молдавии (Анисимов, Лозан, 1968), где анализу подвергалось около 3 000 единиц, выяснилось, что рацион этой совы за последние 150–200 лет заметно разнообразился — с 20 до 38 видов, при этом заметно возросла доля серой крысы, но упало число отлавливаемых сусликов.

В старой литературе трофические связи филина традиционно рассматривались весьма широко и, как правило, доминировал узкоутилитарный подход. Так, Е. А. Эверсман (1866) указывал, что этот ночной хищник питается зайцами, различными грызунами, молодыми северными оленями и дикими козлами. А. А. Силантьев и Н. А. Холодковский (1901), перечисляя жертвы филина, приводят следующий список: зайцы, кролики, глухари, тетерева, рябчики, куропатки, утки, гуси, дневные хищные птицы, вороны, совы; мыши и крысы — любимая пища; поедаются и ежи. Примечательно, что перечень начинается не с наиболее обычной для филина добычи — мышей и крыс, а с видов, представляющих определённый интерес для людей. С узкоутилитарных позиций оценивалось значение филина и позднее. Последствия этого сегодня хорошо известны: филин из обычнейшей птицы на доброй половине своего ареала стал редчайшей. Сегодня человек не вправе ставить вопрос о том, вредна или полезна эта замечательная сова. К тому же следует помнить, что по типу пищевых связей филин — типичный полифаг, отлавливающий в первую очередь те жертвы, которые в природе наиболее многочисленны и не представляют редкости.

Птенцов филины выкармливают тем же, чем питаются сами.

Специализированных врагов у филина в природе нет. Известна случайная гибель гнездовых птенцов от лисиц и барсука. В одном случае филин, по-видимому напавший на лесную куницу, стал её жертвой. В Новосибирской области в 1960-х годах мы наблюдали гибель филинов после поедания водяных полёвок, отравившихся зерновой приманкой с фосфидом цинка. Известны также два случая гибели филинов, произошедших в результате использования в Ленинградской области фторацетата бария для травли волков. Опасность отравления филинов усугубляется тем, что в отличие, например, от хищных птиц, филины либо заглатывают жертву целиком, либо по частям поедают её всю, вместе с внутренностями, наиболее ядовитыми у отравленного зверька. К тому же отравленных, аномально ведущих себя грызунов, как показали наблюдения, филины отлавливают в первую очередь (Пукинский, 1964). Ю. Н. Киселёвым и С. Г. Приклонским (1971) описан случай гибели в Татарии взрослого филина-самца, попавшего в естественный капкан, образованный особым образом расположенными ветвями берёзы.

В Европе зафиксировано несколько случаев гибели филинов у высоковольтных электропередач (Mikkola, 1983). Можно предположить, что последние представляют реальную опасность для филина и в Восточной Европе и Северной Азии, тем более что гибель других крупных птиц от проводов высокого напряжения у нас хорошо известна.

Во многих районах Средней Азии ещё сохранилось поверье о якобы чудодейственном свойстве перьев и когтей филина, что ведёт к его целенаправленному истреблению (Кашкаров, 1981). Отстреливается эта птица и браконьерами.

В филине человек издавна видел конкурента в использовании ресурсов природы. Однако в наши дни, при явной тенденции к деградации численности этой птицы, такое отношение к ней безнравственно. В Западной Европе для восстановления численности филина неоднократно предпринимались попытки его вольерного разведения с последующим выпуском в природу (Broo, 1977). В ряде стран эта сова уже много лет находится под угрозой исчезновения (Geroudet, 1969). Специально разрабатываются биотехнические мероприятия для улучшения условий её размножения (Frey et al., 1974; Olsson, 1979): на склонах сооружаются искусственные ниши, в лесной местности — специальные укрытия-шалашики и так далее.

В Восточной Европе и Северной Азии же пока вполне достаточно неукоснительного соблюдения природоохранных актов, запрещающих отстрел и разорение гнёзд филинов, а также полного запрещения применения ядов против теплокровных животных в сельском и охотничьем хозяйстве. Сегодня ушли в прошлое некогда распространённая, например в Казахстане (Ковшарь, 1966), ловля филина сетями с подманиванием на белую курицу и многие другие способы добычи этой прекрасной совы, приведшие падению её численности.