Султанка
Porphyrio porphyrio

Крупная птица, размером с домашнюю курицу, длиной 400–500. Общая окраска оперения более или менее однородная голубовато-зелёная. Имеет высокий, плоский и мощный клюв красного цвета, на лбу красная бляха. Большие ноги с очень длинными пальцами розовато-красной окраски. Самцы и самки окрашены одинаково, но самцы крупнее и имеют более крупную бляху. Обитает преимущественно в тростниковых зарослях. Легко пробирается среди густой растительности или по ней, свободно и быстро преодолевает завалы, взбирается вверх по стеблям тростника и на деревья, растущие в воде. В спокойной обстановке выходит на край зарослей, бродит в поисках корма по мелководью; двигаясь, ритмично подёргивает хвостом при каждом шаге.

Легко взлетает, причём резко взмывает круто вверх, потом довольно медленно летит горизонтально, опускается всегда в заросли. Может плавать, но каналы и протоки предпочитает перелетать. Часто держится группами по несколько особей, которые поддерживают связь между собой позывами «чак-чак». Вспугнутые, разлетаются в разные стороны, но потом опять собираются вместе с помощью этого позыва. В сезон гнездования и во второй половине зимовок — шумная птица, издающая разнообразную гамму резких и глухих пульсирующих, ворчащих, мычащих, стонущих и хохочущих криков, особенно на утренней и вечерней зорях.

Окраска. Размеры и окраска различных подвидов заметно отличаются. Данная характеристика относится только к обитающему у нас seistanicus. Самец и самка во взрослом наряде. Бока головы, горло, передняя часть шеи, зоб и верхняя часть груди голубовато-зеленоватые; затылок, шея сзади и по бокам, вся спинная сторона, нижняя часть груди и брюшная сторона фиолетовые, но на спине с оливково-зелёным оттенком; темя, подбородок, уздечка и участки вокруг глаз серые. Маховые тёмно-бурые, кроющие крыла с голубовато-зелёным отливом, тёмно-бурые с сине-фиолетовыми каёмками по краям и с изумрудным отливом. Подхвостье чисто-белое. Хотя самцы и самки в принципе окрашены одинаково, у самцов окраска сочнее.

Пуховой птенец. Сочно-чёрного цвета; на голове, спине и крыльях редкие длинные белые нитевидные пушинки. Гнездовой наряд. Голова, частично шея, задняя часть спины и кроющие хвоста тёмные с синеватым оттенком. Шея спереди зеленовато-серая. Плечевые и кроющие крыла синевато-зелёные, передняя часть спины и грудь синевато-фиолетовые. Промежуточный наряд. Грудь и брюшко серые, общая окраска оперения тусклее, чем у взрослых. Радужина у взрослого самца красная, у взрослой самки красно-бурая; у пуховиков — тёмно-каряя, края век светло-красные; в гнездовом наряде радужина серовато-каряя, в промежуточном красно-бурая. Клюв у взрослых красный (бляха одного с ним цвета), у пуховиков ярко-белый, приобретающий через несколько дней чёрную окраску кончика и краёв челюстей, а через месяц становящийся тёмно-серым с остатками белого посередине; бляшка голубовато-белого цвета, сначала отделена от клюва полоской чёрного пуха, исчезающей в начале второго месяца жизни, сама бляшка через месяц становится чёрной с двумя симметричными белыми пятнами, через полтора месяца — чёрной блестящей; в гнездовом наряде клюв чёрный с размытой серой полосой посередине, затем полоса краснеет, на третьем месяце жизни клюв и бляшка становятся красными с чёрными пятнами, а в конце третьего месяца — полностью красными (Виноградов, Чернявская, 1982).

Таким образом, в промежуточном наряде клюв и бляха красные. Ноги у взрослой птицы светло-красные, когти светлые; у пуховика ноги тёмно-сизые только первые дни, затем становятся розовыми с тёмными когтями; в гнездовом наряде — мясного цвета. У пуховика в первые дни жизни есть также ярко-красный коготок на 1-м пальце крыла.

Крупное уплощённое с боков тело сидит на высоких сильных ногах с длинными пальцами. Средний палец без когтя, длиннее цевки. Крылья не длинные, округлые. Формула крыла 1 < 2 = 3 = 4 > 5 > 6 > 7 > 8 > 9 > 10. Рулевые короткие и мягкие.

Длина крыла у самцов 286–295 (n = 88), 260–295 и 250–280 (n = 12, в среднем 275); у самок 253–275 (n = 6), 241–275 и 240–270 (n = 10, в среднем 265); длина клюва у самцов (с бляхой) 63–77 и 61–70 (n = 4); длина цевки самцов 85–105, самок 90–102 (n = 7); длина среднего пальца с когтем у самцов 125–130 (n = 7), у самок 110–127 (n = 7) (Спангенберг, 1951; АН, Ripley, 1969; Ripley, 1977; Виноградов, Черняковская, 1982; материалы Зоомузея МГУ). Масса самцов 890–900 (n = 3), самок 610–790 (n = 6) (Греков, 1965).

Последовательность смены нарядов: пуховой — гнездовой — промежуточный — окончательный. Первые пеньки перьев появляются у пуховика через месяц, в это же время чёрный пух на груди и нижней части тела становится серым; к концу второго месяца жизни одевается гнездовой наряд (в Азербайджане это происходит в конце июня — начале июля), на седьмом месяце происходит линька из гнездового наряда в промежуточный, заканчивающаяся практически к концу седьмого месяца жизни — в ноябре (по наблюдениям за ростом птенца в неволе, — Виноградов, Чернявская, 1982).

У взрослых в июле — августе происходит одна полная послегнездовая линька. Маховые при этом выпадают одновременно, сменяется все контурное оперение. В Азербайджане, в Кызылагаче, в конце августа уже попадаются взрослые птицы, почти закончившие послегнездовую линьку (Греков, 1965); там же у Кумбашей в середине августа встречаются взрослые с выпавшими маховыми (Спангенберг, 1951).

В СССР встречается только один подвид каспийская или серо-головая султанка — Porphyrio porphyrio seistanicus Zarudny et Haerms, 1911, Сеистан, восточный Иран. Этот подвид отличается наибольшей величиной, крупной бляхой, ярко-красной окраской клюва и лап, оливково-зелёным оттенком на спине, голубовато-зелёным отливом на кроющих крыла, особенно специфичен серый цвет в окраске головы.

Султанки представляют сложный политипический комплекс родов и видов, последние группируются в несколько надвидов и разделяются на большое число подвидов. Такая структура вида объясняется оседлостью и изолированностью большинства популяций, отсутствием сплошного ареала, что препятствует обмену генетической информацией.

Популяции различных форм султанок разбросаны по подходящим местообитаниям субтропиков и тропиков Старого Света — в дельтах рек, по отдельным озёрным системам, участкам приморских болот, представляющих собой чаще всего интразональные включения. Система рода и отдельных видов разработана слабо. Разные авторы принимают 13 подвидов (Ripley, 1977; Howard, Moor, 1980), либо 19 (Peters, 1934), либо 20 (Cramp, Simmons, 1980) и 24 подвида (Степанян, 1975). Мы приняли разделение Porphyrio porphyrio на 14 подвидов (рис. 84).

Гнездовой ареал простирается от Средиземноморья (юг Испании и устье Нила), через Ближний Восток, Индостан, Индокитай, самый юг Китая, Филиппины и Индонезию до островов Самоа, включает всю Африку без Сахары и лесных районов экваториальной Западной Африки, Австралию, Новую Зеландию и остров Чатам. В СССР (рис. 85) гнездится в Азербайджане в приморской части (Кызылагачский заповедник и Дивичинский лиман) и на всех водоёмах Кура-Араксинской низменности (Туаев, 1965; Виноградов, Чернявская, 1982), в Грузии гнездилась на озере Кумиси, под Тбилиси, до 1950-х годов (Жордания, 1962; Жирнов и др., 1978), в Дагестане, очевидно, гнездится в устье реке Самур (В. Т. Бутьев, устное сообщение), раньше была в низовьях Терека и Сулака, есть ли она там сейчас — неизвестно.

В дельте Волги гнездилась в 20-е годы, позже — до 1960 года гнёзд не находили, в 1961 году был пойман молодой нелётный экземпляр, в 1968 и 1970 годах встречали и слышали отдельных птиц (Луговой, 1963; Виноградов, Чернявская, 1982). Имеются старые данные (конца прошлого и начала XX века) о встречах султанки в устье Урала, на Мангышлаке, в Кара-Богаз-Голе (Долгушин, 1960). Считается, что гнездится в Туркмении в низовьях Атрека, хотя теперь едва ли там осталась. Известны залёты в районы Ашхабада, Маров, Кушки, в устья Днепра и Днестра (Иванов, 1976).

За последние десятилетия исчезла из ряда мест былого обитания вокруг Каспия. В начале века гнездилась в устье Урала (Спангенберг, 19516), ещё 20–30 лет назад была обычной в Дагестане и на северо-востоке Азербайджана (Виноградов, Чернявская, 1982). Вероятно, перестала гнездиться в низовьях Атрека в Туркмении.

Зимует везде в границах ареала вида в СССР, если позволяют условия каждой конкретной зимы.

На большей части гнездового ареала в СССР оседла. В морозные зимы откочёвывает до наступления морозов — в ноябре — декабре, часть птиц — только с наступлением морозов (Греков, 1965в). Раньше отмечалась вплоть до декабря даже в дельте Волги (Спангенберг, 1951). Весной в устье реки Самур (Дагестан) первая султанка была отмечена 19 апреля 1980 года, до 5 особей в день отмечалось 23–27 апреля (В. Т. Бутьев, устное сообщение). Осенью с озера Кумиси исчезает после ноября, зимой остаются отдельные птицы. Один экземпляр с Мангышлака добыт в сентябре (Долгушин, I960).

Типичное — непроходимые (для человека) тростниковые заросли, залитые водой, а также рогозовые болота, заросли кустарников по болотам; для кормёжки выходит на рисовые поля и даже в открытую степь.

В Азербайджане на местах гнездовий и зимовок ещё довольно обычная птица, в Дагестане в устье Самура не представляет редкости весной, в Грузии на озере Кумиси в 50-х годах осенью была настолько многочисленной, что служила объектом охоты (Жордания, 1962); в дельте Волги — крайне редка. Но численность в Азербайджане очень меняется от года к году в зависимости от условий зимовки. Бывает, что после крайне суровых зим султанка исчезает совершенно. После морозной зимы 1924-1925 годов не встречалась летом совершенно, после зимы 1936-1937 года в марте — мае в Кызылагаче не встречено ни одной, после зимы 1949-1950 года выводок был встречен только в 1952 году, а затем по 1955 года не встречали ни одной птицы, в 1956 году численность была невелика, а в 1957 году она была уже обычной; ни одной встречи летом в Кызылагаче не было и после зимы 1964-1965 года (Иванов, 1952; Греков, 1965в; Газанчян, 1965).

Похоже, что, несмотря на суровые зимы, такого катастрофического падения численности не происходит во внутренних районах Азербайджана. Так, на озере Ак-Гёль в 1961 году (январь) было учтено 960 султанок, в 1962 году (декабрь) — 335, в 1963 году — 972 (февраль), 552 (декабрь), в 1964 году (февраль) — 1 440, в среднем зимой 1964-1965, 1965-1966, 1966-1967 годов — 3 400. В феврале 1974 года после крайне холодных зим 1971-1972 и 1972-1973 годов здесь было 1 200, в 1973-1974 и 1974-1975 — в среднем 2 700 птиц (Виноградов, Чернявская, 1982). Анализ этих данных показывает, что перед крайне холодными зимами значительная часть султанок ещё в ноябре — декабре откочёвывает южнее, много птиц успевает уйти уже при наступлении холодов. В апреле — мае численность их значительно возрастает (по сравнению с февральской), что свидетельствует о благополучной зимовке в более южных районах значительной части местной популяции. Однако в целом численность султанок на Ак-Гёле с 1968 по 1975 годы уменьшилась в 1,5 раза (Виноградов, Чернявская, 1982).

Значительную откочёвку к югу перед наступлением морозов и во время холодных зим подтверждают также находки только десятков замёрзших султанок, в то время как перед этим их численность мерялась сотнями и тысячами. При наступлении морозов птицы всегда выходят из глубинных частей водоёма на его окраины, берега каналов и тому подобного, где легко учитываются все оставшиеся в живых и практически все погибшие. К 1984 и 1985 годам после ряда благоприятных зимовок, вследствие подъёма Каспия, образовавшего новые большие мелководья, поросшие тростником, и улучшения охраны, численность гнездящихся и зимующих султанок в Кызылагачском заповеднике достигла 7–8 тысяч (устное сообщ. Е. Э. Ткаченко). Тысячи птиц зимовали в январе 1985 года на озере Сарысу и очень редки были на озере Ак-Гёль.

Плотность населения султанок в различных типах тростников в пересчёте на 100 га была в апреле: прибрежные заросли — 3 особи, кобловые — 17, плавневые — 25; в декабре: прибрежные заросли — 5, кобловые — 7, плавневые — 45 особей. Таким образом, султанка наиболее многочисленна в период гнездования и зимовок в наиболее труднодоступных плавневых зарослях тростников. В 1958–1967 годах максимальная плотность султанок на Ак-Гёле достигала 60-70 на 100 га, на северном побережье Кызылагачского водохранилища в эти же годы — 50 на 100 га; в Кызылагачском заповеднике осенью 1971 и 1975 годах 50-60 на 100 га, в 1973 году они встречались единично (Виноградов, Чернявская, 1982). В других частях ареала (в тропических широтах) численность заметно колеблется по годам, причём здесь — без видимых причин (Ripley, 1977). В Европе в конце XIX — начале XX века султанка исчезла во многих местах Испании и Португалии, в Италии; возможно, гнездилась на юге Греции в XIX веке. В Египте прежде гнездилась в Эль-Файюме. Общая численность на о. Сардиния сейчас 50–100 пар. В Тунисе была раньше обычна по болотам на севере, в Алжире и Марокко прежде была также обычна, а теперь осталась только в 2–3 местах (Cramp, Simmons, 1980).

Султанки имеют круглосуточную активность, но наибольшую — в вечерние и ночные часы. Территориальные песни слышны главным образом ночью. Круглый год довольно крикливы, за исключением периода насиживания и холодных ветреных зимних дней. Вечером уже в сумерках в подходящих местах вылетают на кормёжку на рисовые поля, в затопленные водой кустарники, в открытую степь. В Испании после высыхания внутренних болот совершают перекочёвки пешком по открытым местам в приморские или дельтовые болота (в ночное время). В утренние часы любят греться на солнце, взбираясь на верхушки тростника (в таком виде изображались на древнеегипетских папирусах) или даже на высокие, специально сооружаемые для этого «платформы».

Птенцы хорошо плавают, при опасности ныряют, работая ногами и крыльями; могут плавать и взрослые, но открытую воду они всё-таки стараются перелетать. Общественность султанок — отчётливо выраженная черта социального поведения. Не только на зимовках, но и в гнездовой период, они держатся групповыми агрегациями из 4–10 птиц, хотя внутри их — парами. Связь в группах поддерживается различными вариациями позыва «чак-чак», меняющегося интонационно и тонально. Известно также, что один самец может водить птенцов нескольких выводков. О высокой социальности свидетельствует и участие в насиживании яиц и воспитании выводка «помощников» из прошлогоднего выводка (Спангенберг, 19516; Греков, 1965в; АН, Ripley, 1969; Ripley, 1977; Cramp, Simmons, 1980).

Преимущественно растительноядный вид, но употребляет также и разнообразную животную пищу, вплоть до мяса погибших животных, причём не только зимой. Способы сбора корма разнообразны. Низкие побеги скусывает, нагибая голову; корневища и клубни достаёт из воды и грязи, погружая в них голову и шею; высокие побеги перекусывает и пригибает, объедая нежные верхушечные части, к метёлкам тростника взбирается вверх по стеблям. Молодые побеги тростника составляют основу питания в зимнее время и помет на 100% состоит из недопереваренных проростков этого растения. Клювом султанка отрывает побег от корневища, а затем, взяв его средним и задним пальцами лапы, вылущивает клювом нежную сердцевину; таким же образом они поедают пучки зелёной травы, клубни морского клубнекамыша и тому подобного. Этот приём является очень характерным для султанок и проявляется на 1–2 месяце жизни (Виноградов, 1967; Cramp, Simmons, 1980).

Кроме указанных растений, в питании преобладают корневища тростника, всходы различных злаков, колоски и семена плевела, корневища и основания стеблей рогозов; затем идут стебли и листья морской наяды, семена солероса, семена шведки, семена, стебли и листья рдестов, мягкие колоски и семена трёхгранного камыша, стебли, колоски и семена мятликов, колоски и семена пырея и другое. Постоянно в небольшом количестве потребляют различных водных и наземных беспозвоночных, в основном личинок подёнок и стрекоз, кобылок и кузнечиков, личинок водяных клопов, взрослых водяных клопов, личинок водяных жуков, взрослых слепней и оводов, различных голых гусениц, а также мышей, птиц, их яйца, нутрий (погибающих зимой в морозы) и другое (Виноградов, Чернявская, 1982). В поисках беспозвоночных клювом сдвигает камни. Случайно поедает также рыбу, водяных ужей, улиток, икру рыб и лягушек (Cramp, Simmons, 1980). У нескольких султанок желудки в октябре — ноябре под Евлахом на Куре были заполнены семенами риса и, вероятно, тростника (Спангенберг, 19516).

Естественных врагов у султанок мало, наиболее опасен для них камышовый кот. Предполагается, что, оберегаясь от него, они и устраивают высоко на тростнике «платформы» для отдыха. Много яиц и птенцов в гнёздах султанок уничтожают камышовые луни и серые вороны (Виноградов, Чернявская, 1982). Значительно более катастрофичными для них являются морозные зимы. Считается, что в такие зимы от бескормицы гибнет 60–90% султанок на озере Ак-Гёль, хотя тут же указывается, что поголовье их здесь восстанавливается очень быстро, благодаря возврату особей, откочевавших южнее (Виноградов, 19776).

В зиму 1963-1964 года в среднем на 1 км 10-километрового маршрута на озере Ак-Гёль было найдено 22 мёртвых птицы, в январе — феврале 1969 году в таком же маршруте насчитали 49 трупов (Виноградов, Чернявская, 1982); на 3,5 км маршрута было найдено 18 замёрзших султанок (Туаев, 1977). Уже указывалось, что в Кызылагаче после зимы 1949-1950 годов султанка с выводком была найдена только в 1952 году, а затем до 1955 года не видели ни одной птицы (Греков, 1965а).

Как редкий и малочисленный вид султанка включена в часть «Б» редких видов Красной книги СССР (1978). Хозяйственное значение её не может быть поэтому сколько-нибудь значимым, хотя ещё недавно она входила в число охотничьих птиц в некоторых местах, и кое-где вылетает на поля риса, поедая его зерно. Вылет султанок на ночь на рисовые чеки известен также в Испании и в Индии. Из птиц султанка является в Азербайджане одним из самых больших конкурентов нутрий в использовании побегов тростника (Виноградов, 19776).

В то же время эта крупная великолепной окраски птица может стать истинным украшением парков и других мест отдыха трудящихся (Виноградов, Чернявская, 1982). В неволе размножаются хорошо; для них нормальна оседлость в естественных условиях, и поэтому при подкормке зимой они могли бы жить постоянно в вольных или полувольных условиях практически всюду в закавказских и среднеазиатских республиках нашей страны. Отсюда они могли бы стать и резервом для пополнения естественных местообитаний или для восстановления их популяций после морозных зим.