Птиц, в 1600 году было ориентировочно 8 684 вида. Совершенно исчезли к настоящему времени 94 вида. Под угрозой находится ещё 187 видов. Это самая броская сторона последствий деятельности человека.
В предисловии к Красной книге, написанном вице-президентом Международного союза охраны природы и природных ресурсов А. Г. Банниковым, сказано, что несмотря на огромные достижения биохимии, синтезировать большинство веществ биологического происхождения мы не можем, и ещё далеки от того момента, когда овладеем возможностями искусственно создавать живые организмы с нужными нам качествами. Весьма вероятно, что исчезнувшие, а точнее — сжитые нами со света виды, потеряны навсегда.
Вернёмся к приведённым цифрам: 8 684 и 281. «Всего» 3 процента видов потеряно или может быть потеряно в ближайшем будущем. Ничего страшного? Упущено ведь совсем мало, люди уже спохватились, и список исчезнувших видов перестанет пополняться? Хорошо, если бы это было так. К сожалению, и сегодня можно привести примеры не только неблагоприятных изменений условий жизни пернатых, но и случаи их прямого истребления.
Посмотрим, отчего исчезают виды. Прежде всего нужно сказать, что все они «смертны». Есть долгожители, есть относительно молодые. Но все виды обречены или на вымирание, или на превращение в другие. Не было бы ничего страшного, происходит этот процесс обычными темпами, без того ускорения, которое ему сообщила деятельность человека. Она отличается от всего, что происходило на Земле до его появления. Сейчас отошёл в прошлое тезис о «покорении природы», нужно решать другую проблему — как сохранить её. В этом кровно заинтересованы все обитатели планеты.
Технические возможности уже сегодня позволяют взять такую часть накопленных за миллионы лет ресурсов, что на истощённых территориях останутся лишь фрагменты жизни, а число исчезающих видов будет возрастать в геометрической прогрессии. Это общая, так сказать, техногенная причина. Не применительно к птицам можно разделить на две основные части.
Первая — это неумеренная охота, печальные последствия которой наиболее очевидны. Ещё до появления европейцев исчез в Новой Зеландии крупнейший представитель птичьего царства — гигантский моа. В Гренландии и на прилегающих островах в 1844 году была убита последняя пара бескрылых чистиков. Особенно печальна была участь птиц, населявших небольшие острова. Истребляли их как охотники, так и завезённые при колонизации этих островов звери. Даже некоторые виды с обширными ареалами и некогда очень высокой численностью не смогли устоять перед хищнической охотой. Её классическими жертвами стали некогда массовый американский странствующий голубь, эскимосский кроншнеп (отдельные экземпляры кроншнепов на пролёте встречаются и сейчас) и некоторые другие виды. Их участь едва не разделил уже упоминавшийся американский журавль. Главная роль в исчезновении тех или иных птиц принадлежала охоте в XVII-XVIII столетиях. В наши дни основным врагом пернатых стало изменение и разрушение местообитаний в результате всё более интенсивного преобразования облика нашей планеты.
Однако ещё рано утверждать, что ружьё утратило своё значение «большого врага». Правда, список птиц, охота на которых запрещена, довольно обширен. Всячески ограничивается использование охотничьего оружия, все меньше остаётся угодий, в которых можно бесконтрольно с ним побродить. Даёт ли это основания считать, что с (браконьерством покончено? В 1970 — 1971 и 1972 — 1973 годах в Великобритании было обследовано с помощью рентгеноскопии 303 малых лебедя, 103 из них оказались с дробью. Охота на этих птиц повсюду запрещена. В уже упоминавшейся книге Д. Н. Данилова «Новое охотничьем хозяйстве» приводятся такие цифры. В Северо-Западном районе бывшего СССР весной было добыто 35, а осенью — 65 процентов лысух. Самцы и самки этих птиц практически не различимы, и лысуха в период проведения опросов не была разрешённым к отстрелу объектом весенней охоты. Есть и такие цифры, по данным И. М. Сапетиной, — в лесах и на лугах человеком разоряется 15-23 процента гнёзд (в районах с высокой плотностью населения).
Сколько в действительности добывается, калечится, улетает с дробью птиц, охраняемых, законом, никто не знает. Стреляют и по невежеству, и по злому умыслу. Конечно, опасность, которой подвергается со стороны охотников (точнее, браконьеров) тот или иной редкий, охраняемый вид все время уменьшается, однако сбрасывать это обстоятельство со счета ещё преждевременно. Большой ущерб птицам наносит массовая слабо-контролируемая охота в ряде стран Средиземноморья. Например, на юге Франции их ежегодно добывается 5 миллионов, на Кипре — 7, в Италии — 150 миллионов (!). Почти все птицы — перелётные. Если бы итальянцы с такой же интенсивностью истребляли гнездящихся у себя пернатых, то их бы там вовсе не было. Добывают мелких певчих птиц, живой вес которых часто не превышает 20 граммов, для использования их в пищу. Несомненно, в эту гигантскую мясорубку попадают и редкие виды.
В нашей стране на 100 гектаров угодий в среднем в течение года приходится семь выходов охотников. Эту площадь за день можно, что называется, обшарить. Если один из 7 охотников не то что убьёт, но лишь напугает выстрелом редкую птицу, то и это принесёт ощутимый вред.
Незаконная добыча может представлять серьёзную опасность для редких видов в мало-населённых районах страны с плохо налаженной охраной. Так, Ф. Р. Штильмарк сообщает о большом уроне, наносимом человеком краснозобым казаркам на Таймыре. Из-за браконьерст-ва до 1,5 тысяч пар сократилась численность горного гуся. Оба вида занесены в Красную книгу.
Характеризуя положение дел с охраной стерха в недалёком прошлом, один из старейших наших орнитологов К. А, Воробьёв сообщал, что тундра между Яной и Индигиркой, где гнездятся эти птицы, представляет почти ненаселённую территорию и кочующие здесь со стадами оленеводы ежегодно находят гнёзда белых журавлей. Их яйца наряду с утиными и гусиными употребляли в пищу, а самих птиц обычно добывали. Сбор яиц практиковался весьма широко. К счастью, положение изменилось, и сейчас де только налажена охрана этих журавлей, но и создана их самостоятельная популяция в США. Конечно, пока ещё немногочисленна. Но лиха беда начало.
Ещё один источник опасности — добыча браконьерами редких,- исчезающих, и поэтому особенно ценных для коллекционеров видов. Для белохвостых орланов в ФРГ (осталось 4-5 пар) основную угрозу представляют капканы, в которых ловят лис на мясную приманку, и фанатичные коллекционеры яиц. В Англии из-за ухудшения климата численность жулана к 1971 году сократилась до 81 пары. Основной причиной полного исчезновения этих птиц может стать разорение гнёзд и сбор яиц, так как коллекционная ценность редкого вида повышается. Исчезающий вид — филиппинская гарпия (20-40 пар) — обнаружен у частных лиц в неволе. Птиц конфисковали и выпустили. Но состоятельные любители редкостей есть повсюду.
Когда на островах неспособные к полёту виды пернатых отступали перед ружьём и собакой — это с точки зрения технологических причин понятно. Но вот почему в той же Северной Америке охотники полностью и давно истребили странствующего голубя, а возможно, и эскимосского кроншнепа? Ведь сохранились, и не только сохранились, но и служат объектами охоты многие другие птицы. Обычно охотники интенсивнее преследуют более крупную дичь. В то же время по размерам кроншнеп был меньше рябчика. Однако кроншнепы исчезают или исчезли, а гораздо более крупные дикие индейки восстановили численность, расселились, и на них охотятся. Главная причина, вероятно, не в ценности трофея. Американские орнитологи считают, что кроншнеп, и голубь были доверчивы и удобны для охоты, чего не скажешь о других птицах.
К сожалению, на разную доступность различных видов дичи мало внимания обращают даже сейчас. Вот несколько примеров. Везде, где селятся утки, ворон предают анафеме и нередко пытаются истребить. Во многих охотничьих хозяйствах преследуют также и сорок. Но птицы вороньего рода живут и здравствуют, и нигде истребить их не удалось. А чего только не делали, даже травить пытались. Конечно, ни ворона, ни сорока дичью не служат. Но если бы на них и охотились — положение вряд ли изменилось бы. Сходный с вороньим образ жизни ведут дикие голуби — горлица, клинтух, вяхирь. Добычей охотников они становятся всё реже, да и то в основном при охоте на водопоях из засады. А подкрасться к птицам, кормящимся на поле или сидящим на проводах, — дело безнадёжное. Малодоступны утки, сидящие на чистой воде и избегающие всяческих зарослей или близости берега, — словом, любых мест, где могут укрыться охотники.
Но есть и другие ситуации. Утки живут на маленьких озерцах, которые насквозь «простреливаются». Берега там заросли камышом и тростником, незаметно подобраться к птицам не очень сложно. Конечно, если в таких местах уток часто тревожить, они оставят хотя и богатые кормом, но опасные озерца, и улетят на безопасные большие водоёмы. Итак, горлица, клинтух, вяхирь должны быть отнесены к «неудобным» объектам охоты. Утки несколько доступнее, но и они часто обитают в местах, где охотиться очень сложно.
Характерно, что в Англии голуби считаются наиболее популярным видом дичи, в то же время численность самого крупного из них, вяхиря, настолько высока, что ставится вопрос о разработке специальных мер по борьбе с ним (а иногда такая борьба даже проводится).
Но есть и другие, доступные виды дичи. Классическая русская охота — с лягавой-собакой. Вот пойнтер или сеттер челноком вправо-влево носится по лугу. В одном случае может прямо, что называется, с хода замереть в стойке, вытянувшись в направлении волнующего запаха дичи, в другом — с бега переходит на шаг, принюхивается, и в конце концов останавливается. Вы подходите, и в 5-10 метрах, а иногда почти из-под ног, покряхтывая, взлетает дупель. Летит ровно, не быстро; мишень — лучше не придумаешь. После промаха, пролетев метров 50-100 садится в траву — подходи, стреляй. И будь у охотников собак хоть четвёртая часть от количества ружей, пришлось бы, наверное, дупеля заносить в Красную книгу.
Другое дело — бекас. И подпустит не так близко, и летит стремительно, и полет не — ровный, с зигзагами. Улетает далеко, второй раз обычно его уже не найдёшь. А правила охоты на бекасов и дуплей одинаковые. Бекасы бывают осторожные, такие, что и на выстрел не подойдёшь, а вот осторожных дупелей встречать не,доводилось. Большинство охотничьих птиц в конце концов начинает осмотрительнее относиться к людям. Например, охотник попал в самую что ни на есть глухую сибирскую тайгу. Идёт,хрустнул веткой — выпорхнул рябчик. Сел в 10-15 метрах, смотрит, головой вертит, дескать, что за зверь такой диковинный,на задних лапах идущий? Даже хочется крикнуть: «Лети, дурачок! Чего уставился?» Но вот в той же Сибири осенью в лесу под Красноярском картина совершенно другая (разумеется, не в зелёной зоне, а там, где охота разрешена). Можно услышать характерный шум крыльев взлетевшего рябчика. Идёшь по направлению звука и — ничего. Бывает, правда, донесётся шум от перелетевшей птицы. Если повезёт — можно увидеть, как она мелькнёт среди ветвей. С отчаяния пальнёт охотник в ту сторону. Бывает, что и попадёт, но редко. А для рябчика такой выстрел наука — проморгал на этот раз, впредь надо быть осторожнее. Как-то в Америке проделали такой эксперимент. Двум охотникам поручили на участке леса перестрелять всех рябчиков. Однако ничего из этого не вышло — птицы научились избегать опасности. А ведь рябчик к осторожным видам не относится.
Есть птицы, обучающиеся, что называется, с одного раза. Как-то давно, ещё начинающим охотником, я ранил налетевшего чибиса из большой стаи, кружившейся над головой. Подранок был пойман при многочисленных, тревожно кричавших «свидетелях». На следующий день я опять встретил ту же стаю. Все птицы держались на расстоянии, обеспечивающем их полную безопасность.
Эти обстоятельства приводят к тому, что при одинаковой интенсивности охоты в угодьях одни виды птиц оказываются истреблёнными чуть ли не полностью, а другие сохраняются в большом количестве. Можно ли последствия охоты оценивать односторонне; перебил птиц — значит очень плохо, а если просто попугали — ничего страшного не произошло? Представим себе небольшое озеро, на нём стаю уток. Подъехали охотники, 4 уток спугнули, никого не убили и не поранили. Полетели птицы на другое озеро. Сделали первый круг, начали заходить на посадку — из камыша раздаётся выстрел. Взмыли они вверх и подались на далёкое водохранилище. Сидят посередине, знают, что подкрасться к ним никто не сможет, клювы в воде полощут, редких букашек вылавливают.
Можно представить и худшую ситуацию. Скажем, в буран забились куропатки в единственные на всю округу заросли кустарников, а охотники их из этих зарослей — на ветер да на мороз. Или сидят утки на полынье, а до соседней десяток километров. Вот и перебивайся на скудных зимних харчах. А с обывательской точки зрения что же такого — подошёл посмотреть, а они взяли да улетели. Всё это неблагоприятные случаи.
Может быть и по-другому. Тех же уток весной медленно несёт вниз по течению реки. Они слегка подгребают вверх, кормятся. Кончился тихий участок, начался порожистый, появились волны. Поднялись утки и подались вверх, опять на тихую воду. Если потревожить кормящихся птиц, они всегда летят вверх по течению. Так что может быть по-разному. В одном случае улетать очень не хочется, в другом — лучше бы не улетать,в третьем — ничего особенного, лететь-то всё равно надо. Но как редко, вспугивая птиц, мы задумываемся над этим!
Беспокойство, причиняемое птицам человеком может стать невыносимым, и тогда пернатые покидают местообитания. Например, лодки, снующие по неширокой реке, изгоняют всех уток.
Расстояние, ближе которого птицы человека не допускают, называется дистанцией вспугивания. Оно может быть значительным — до 200-300 метров, иногда больше. Особенно осторожны крупные птицы — журавли, гуси, дрофы, орлы. Увеличение дистанции вспугивания — самая распространённая защитная реакция пернатых. В некоторых случаях она может равняться нулю. Это значит, что птицы не улетают, не убегают, а затаиваются. Бывает это редко, так ведут себя плохо или совсем не летающие экземпляры, линяющие или молодые. Мне не раз приходилось буквально оттаскивать со стойки собаку над молодыми перепелами. Птицы не взлетали, позволяли брать себя в руки. Конечно, не от доверчивости, а от страха. Инстинкт им властно приказывал: сиди во что бы то ни стало.
Так ведут себя не только перепела. Однажды я чуть не наступил на молодого рогатого жаворонка, ещё не умевшего летать. Птенец сидел, затаившись, почти на голой земле. Я положил его на бок, перевернул — никакого движения. Словом, он вёл себя как жук-притворяшка. Это тоже голос инстинкта. Пытаться бежать — значит выдать себя, а уж тогда смерть неизбежна.
Вернёмся к дистанции вспугивания. Если птиц не тревожить, они постепенно привыкают к человеку, дистанция вспугивания уменьшается, всё реже приходится улетать «по тревоге». Крайнюю степень привыкания демонстрируют домашние голуби — только бы на них не наступили. Если птиц преследовать, у них, естественно, дистанция вспугивания возрастает и на всё большее расстояние они улетают. В местах, часто посещаемых людьми, очень осторожных птиц не встретишь.
Поведение птиц при встрече с опасностью очень разнообразно. Хорошие летуны, если они напуганы постоянным преследованием, поднимаются на крыло задолго до приближения человека и улетают на большое расстояние. Обитатели густых зарослей обычно перемещаются скрытно и незаметно. Чем реже птицы подвергаются преследованию, тем они доверчивее, тем меньше неприятностей им причиняет беспокойство.
Sitta europaea
Nuthatch
Strix aluco
Tawny Owl
