Воробьиный сыч
Glaucidium passerinum

Воробьиный сыч — маленькая сова, весящая не более 80 грамм. Тем не менее, его отличает плотное телосложение, позволяющее ему справляться с жертвой почти равной величины. Округлая, без «ушек», голова, относительно небольшие глаза, в сочетании с серовато-бурой расцветкой, позволяют с лёгкостью опознать этого сычика в природе. Для верха тела сычика, в общем тёмного, характерен обильный белесый крап, для светлого низа — размытая продольная бурая пятнистость. Лицевой диск издали почти незаметен, хотя и отделён полоской светлых перьев. Такие же, почти белые, пёрышки образуют светлое пятно на зашейке.

Полёт воробьиного сыча лёгок и стремителен одновременно. Правда за один раз, при обычных жизненных ситуациях, эта сова без посадки редко пролетает более 50-100 м. Но и на этом отрезке сычик успевает продемонстрировать исключительную ловкость: то круто свернёт в сторону, то, не сбавляя скорости, прошмыгнёт среди густых ветвей, не задев ни одну из них. В целом, полёт воробьиного сыча мало похож на совиный. Скорее он напоминает передвижение некрупной воробьиной птицы, летящей «толчками». Когда сычик летит с добычей, например с полёвкой в когтях, полёт его прямолинеен, не столь лёгкий, как бы напряжённый. Короткие крылья с заметным шумом рассекают воздух, а при резком взлёте даже слышатся их хлопки.

Примечательно, что при опасности — например, завидя приближающегося человека или собаку — воробьиный сыч редко прибегает к позе затаивания (в последнем случае голова его становится необычно плоской, перья в районе ушных проходов отстраняются, создавая подобие «ушек», птица максимально вытягивается, плотно прижимает оперение тела, слегка «прищуривается»); обычно сычик лишь возбуждается и принимается демонстративно и ритмично поводить хвостом из стороны в сторону, одновременно поднимая и опуская его. Отличает воробьиного сыча и исключительная доверчивость. Можно открыто находиться в нескольких метрах от него, а он будет заниматься своими делами — дремать, чиститься или охотиться. При нападении на жертву воробьиный сычик вообще теряет всякую осторожность. Он смело атакует, например, мелких птиц, находящихся в 1-2 м от человека, и тут же у ваших ног начинает терзать жертву. Зимой в лесу воробьиные сычи иногда подлетают к сидящему у костра человеку на 3-4 м, а удовлетворив любопытство, без паники улетают обратно. Но именно изначальная доверчивость этой миниатюрной совы делает её малозаметной. И только знание её голоса увеличит шансы на встречу с ней.

Голос. В лесу, где обитают воробьиные сычи, сразу же после захода солнца или в предрассветных сумерках можно услышать их крики. Они используются птицами для поддержания контакта практически круглогодично, но наиболее регулярно подаются осенью в период образования пар и начиная с марта весною, при брачном возбуждении.

Призывный крик сычика-самца — это приглушённый свист (рис. 1). Звук этот многим напоминает неторопливый меланхоличный посвист снегирей, хотя и считается, что он звучит более «жёстко» (Schonn, 1980). Приблизительный диапазон частот такого свиста у птиц в Ленинградской области — 1 500 — 1 750 Гц. Продолжительность звучания — около 0,25 секунд.

Часто этот призывный крик, ритмично повторяемый, выполняет роль демонстративной видовой песни. Отдельные свисты при этом следуют с интервалами в 2-2,5 секунды, но при возбуждении (например, в ответ на проигранную запись) могут подаваться и чаще. Вслушавшись, можно заметить, что вокализация воробьиного сыча не совсем монотонна. Каждый звук несколько понижается в середине, наиболее высок перед окончанием и перед затуханием снижается вновь. Иногда эти модуляции оказываются столь существенны, что сигнал становится как бы двухсложным. Во время «пения» при неизменной ситуации «односложные» и «двухсложные» варианты свиста чередуются незакономерно. Переход от одного варианта крика к другому приятно воспринимается на слух и явно украшает эту, в общем однообразную «песню». Отдельные самцы нередко отличаются по тону голоса, и тогда единовременное «пение» их создаёт впечатление музыкального перезвона, хорошо слышимого, например, с открытой вырубки с расстояния около 1 км.

В период тока от самцов воробьиного сычика, наряду с обычными свистами, иногда приходится слышать высокочастотную поспешную трель. Она длится около 2 секунд и включает до 10-11 укороченных свистов, следующих с минимальными интервалами (0,1-0,2 секунды). Основная частота звучания этих выкриков — около 4 кгц. Наиболее высокие звуки составляют концовку трели. К тому же эти высокочастотные свисты на завершающем этапе как бы вибрируют. Замечено, что этот вариант вокализации весьма изменчив, и степень возбуждения птицы отражается на нем в первую очередь. Считается также, что трель эту издают лишь самцы, уже создавшие пару (Konig, 1968). Однако функционально разделить эти варианты вокализации всё же сложно: они нередко переходят один в другой в течение короткого времени. Несомненно одно: данная трель — результат возбуждения птицы, и с этим в той или иной степени согласно большинство натуралистов, наблюдавших воробьиного сыча (Konig, 1968; Scherzinger, 1970; Schonn, 1980 и др.).

Кричат (поют) воробьиные сычи, чаще всего сидя в верхней части кроны или на вершине дерева. Ранней весной (март) поющая птица редко подолгу остаётся на одном месте. Исполнив сотню-другую свистов, сычик обычно перелетает на 300-400 м и снова принимается кричать. При этом всегда можно уловить «эпицентр», от которого птица редко удаляется больше, чем на полкилометра. Во время пения сова периодически поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, отчего крики доносятся то громче, то слабее. Наряду с этим сычик может произвольно менять громкость крика. Мы наблюдали, как самец, зазывавший в дупло самку, когда она подлетела, стал исполнять свой свист, по крайней мере, в четверть силы. Почти круглогодично, но особенно регулярно осенью (под Санкт-Петербургом, например, в конце сентября — октябре), от самца и самки в густых сумерках можно услышать ещё один вариант коммуникативной вокализации. Он исполняется, как правило, в присутствии партнёра. При этом отдельные «снегириные» свисты издаются посерийно, по 7-8 звуков. Последние из этих свистов более длинные и высокие, нежели начальные (Schonn, 1980). Издав серию таких звуков, птица замолкает, но после неопределённой паузы может закричать аналогичным образом вновь. Описанное «пение» редко продолжается дольше получаса.

Очень эффектны призывы слётков воробьиных сычей. Это сравнительно высокочастотный (5-6,5 кгц), слегка дребезжащий свист, протяжённостью около 0,7-0,8 секунды. В начале его звук быстро повышается, а в конце не менее резко понижается, что легко уловить на слух. По силе, звучанию и фактуре этот голосовой сигнал напоминает свист самки рябчика. Таким звуком слётки-сычики в ожидании корма извещают родителей о месте своего нахождения. Естественно, вечером проголодавшиеся за день птицы кричат чаще и громче.

Как и у многих других сов, этот инфантильный призыв сохраняется у самок воробьиного сыча пожизненно, постепенно преобразуясь в своеобразный «семейный» призывный крик. Он сравнительно часто используется при становлении пары (Konig, 1968), когда самка выпрашивает корм у самца, и при других «семейных» обстоятельствах. У половозрелой самки этот призыв, в сравнении с таковым слётка, становится ещё более дребезжащим, резким и по частотным характеристикам заметно более низким (от 4 до 6 кгц). Самцы утрачивают этот сигнал в возрасте 6-9 недель (Schonn, 1980).

Наряду с описанным призывным свистом, нередко приходится слышать и другие формы призывной вокализации. Так, сидящая на кладке самка, находясь в дупле, проголодавшись и услышав голос подлетевшего самца, начинает издавать тихие, глухие свисты, в целом похожие на брачный крик самца. При этом после 2-4 укороченных свистов обычно следует более продолжительный звук, и эта комбинация может повторяться. Однажды к подобному «пению» самка прибегла в нашем присутствии — в ситуации, когда птица была явно обеспокоена.

Наиболее детально особенности голоса воробьиного сыча изучены в западноевропейской части ареала (Bergman, Ganso, 1965; Klaus et al., 1965; Konig, 1968b; Scherzinger, 1970; Schonn, 1980). Здесь описано более десяти различных звуковых реакций, которые используют эти совы при контактах. Так, сычики издают: звуки «интимного» значения (например, перед спариванием и во время него — своеобразное верещание); особые трели, содержащие 6–10 коротких звуковых посылок, сливающихся в конце, выражающие раздражение и беспокойство — своеобразное предупредительное чириканье; описаны и так называемые неголосовые звуки — угрожающее щёлканье клювом, которое можно услышать как от взрослых птиц, так и от птенцов, и пр. Известно также, что 1-2-дневные птицы уже в состоянии издавать одно-двухсложные крики, стимулирующие кормление (Schonn, 1980), и хрипловатое «пырр» при дискомфорте — при остывании, если самка случайно наступит на птенца и тому подобном. Считается, что именно эта звуковая реакция в дальнейшем преобразуется в птенцовый призывный крик и служит не только для облегчения обнаружения рассредоточившихся слётков, но и для объединения выводка.

Окраска. Общий тон окраски оперения взрослых воробьиных сычей серовато-буроватый, «ястребиный». Чётких различий в окраске самок и самцов, по-видимому, нет. Имеются лишь указания авторов середины XIX века о том, что самок отличают якобы более развитые тёмные дугообразные полосы на лицевом диске под глазами (цит. по: Брем, 1911), и что самцы, за счёт меньшей пятнистости верха тела, в целом выглядят более тёмными, а светлый зашеек у них поэтому кажется более контрастным (Klaus et al., 1965). Во всех случаях по тёмному верху тела птицы, включая кроющие крыльев и хвоста, во множестве «рассыпаны» светлые округлые пятна. Они большей частью приурочены к вершинам опахал. У сидящей птицы в области зашейка, вследствие налегания перьев одного на другое эти пятна сливаются в единое светлое полукольцо. Брюшная сторона взрослых сычиков, так же, как и у молодых, много более светлая, почти белая, с размытой продольной тёмно-бурой пятнистостью. Маховые — землисто-бурые с неясным светлым поперечным рисунком, переходящим у краёв опахал в отдельные светлые пятна. Рулевые того же цвета, но с 3-4 светлыми поперечными полосами и светлой же вершинной каймой.

Лицевой диск у взрослой птицы выражен нечётко. Он сероватый, более светлый в центре, с 2-3 рядами прерывистых полос вокруг глаз, с пестринами, слабо контрастирующий с остальным оперением головы. Радужина лимонно-жёлтая, клюв светлый, серо-жёлтый, когти тёмно-бурые.

Птенцы воробьиного сыча вылупляются в густом белом пуху, который сравнительно равномерно покрывает всё тело, включая пальцы ног. В дальнейшем, по мере роста совёнка и до разворачивания пеньков второго птенцового наряда (мезоптиля), опушение птенца как бы редеет и сквозь него во многих местах начинает просвечивать розоватая кожа и бурые очины будущих перьев. За счёт этого в 1-2-недельном возрасте общая окраска птенца изменяется на грязно-серую.

Развитый мезоптиль у воробьиного сыча во многом схож с таковым у мохноногого сыча: в нем почти нет пуховых перьев, вновь отрастающие перья лишь немногим более мягкие (хотя кажутся как бы более растрёпанными), нежели перья последующего наряда. В мезоптиле совёнок со спины сплошь шоколадно-бурого цвета, без заметных пёстрин на голове, шее и спине, отличающих взрослую особь. Брюшная сторона птенца — беловатая, с редкими бурыми продольными пятнами, особенно насыщенными на боках, зобе и груди, В целом птенец воробьиного сычика в гнездовом наряде выглядит более тёмным, нежели взрослая птица. Радужина глаз, первоначально буро-коричневая, к моменту вылета птенцов из дупла становится бледно-жёлтой.

Миниатюрность в сочетании с коренастым телом, небольшие размеры головы и глаз, слабо развитый лицевой диск, наконец, сравнительная жёсткость оперения — вот основные характеристики воробьиного сычика, определяющие его образ жизни, охотничьи повадки и трофические связи. К этому добавим, что округлая голова его спереди не столь сильно уплощена, как у других сов, а относительно большой и толстый клюв как бы выдвинут вперёд. Примечательно и его строение: режущий край надклювья у основания имеет выемку, в которую входит «зуб» подклювья. Аналогичные устройства имеются и у других птиц, склонных к хищничеству (соколов, сорокопутов и других), в частности, к орнитофагии. Считается, что таким клювом удобно расчленять шейные позвонки жертвы.

Ноги воробьиного сыча относительно короткие, густо оперённые. Крылья у летящей совы кажутся короткими, тупыми, как бывает у истинно лесных птиц. Слегка закруглённый хвост также выглядит укороченным, хотя его длина составляет примерно треть от общей длины птицы. Маховые и рулевые жёсткие, способствующие повышению скоростных качеств полёта, но в то же время лишающие его основного «совиного» достоинства — бесшумности. Последнее, несомненно, результат перехода этой совы к дневной активности. Формула крыла: IV-III-V-II-VII-VIII-IX-X-I (I рудиментарное маховое в расчёт не принимается). На внутренних опахалах первых пяти маховых имеются вырезки.

Данные по размерам следующие (Дементьев, 1951; Mebs, 1966; Mikkola, 1983):

Длина самцов (n = 2) 152-170, самок (n = 10) — 170-195, в среднем 178,3 мм. Размах крыльев самцов (n = 1) 356 мм, самок (n = 6) — 367-390, в среднем, 377,5 мм. Размеры крыла, хвоста, цевки и клюва по материалам коллекции ЗИН РАН, ЗМ МГУ, ЗМ ННГУ и МП ОГЗ приведены в таблице 5. Масса самцов (n = 7) — 47-62, в среднем 56,8 грамма; самок (n = 14) — 55-79, в среднем 67,2 грамма. В течение года (Scherzinger, 1970) вес самцов может колебаться в пределах 65-72 грамма, самок — 74–83 грамма.

Несмотря на то, что различия в размерах и весе самцов и самок незначительны, у гнёзд более крупная самка почти всегда отличима от заметно более мелкого самца.

В пределах Восточной Европы и Северной Азии в деталях не изучена. Судя по данным из бывшей ГДР (Schonn, 1980), эмбриональный пух начинает заменяться на мезоптиль уже в недельном возрасте, когда формируются ростки будущего промежуточного наряда. Прежде чем из пеньков покажутся опахала первых перьев, покров совёнка выглядит необычно щетинистым. Интенсивный рост этого пера продолжается около месяца. Развитие его протекает следующим образом.

На 8-й день уже хорошо заметны многочисленные пеньки, которые на 12-й день начинают лопаться, освобождая вершины перьев., У 18-дневного совёнка голова и спина кажутся оперёнными. В возрасте 20 дней сычик уже равномерно оперён, за исключением хвоста и лицевого диска, где ещё много «пеньков». На 27-й день молодая птица выглядит полностью оперившейся. Особенностью мезоптиля сычиков является его необычная плотность. Это совсем не «пухообразное» перо, каковым покрываются птенцы большинства сов. К моменту вылета из дупла, очевидно в результате продолжительного пребывания в тесноте, с вершин перьев мезоптиля почти нацело обламываются пушины дефинитивного покрова. В результате оперение слётков на редкость гладкое, жёсткое, почти такое же, как у взрослых особей.

Осенью, в возрасте 3-5 месяцев, происходит замена мезоптиля, и после частичной линьки, которая не захватывает маховые и рулевые, молодые воробьиные сычики одеваются в свой первый годовой наряд. На следующий год, с июня по август, протекает полная годовая линька, которая будет повторяться из года в год в это же время.

Вид представлен двумя слабо различимыми морфологически географическими расами: более мелким западным и чуть более крупным восточным воробьиными сычами.

1. Glaucidium passerinum passerinum — Strix passerina Linnaeus, 1758, Syst. Nat., ed.10, стр.93, Швеция. Отличается большим развитием буро-серой окраски верха тела, слабым охристым оттенком светлых полос на хвосте, более насыщенными и одновременно расплывчатыми пестринами на груди и животе, и менее ясными пестринами верха тела (Бутурлин, 1928). Западная половина ареала. Предел распространения на восток установить затруднительно из-за клинальной изменчивости в пограничных районах. Считается, что граница проходит по Уральскому хребту, Восточным Саянам и горному Алтаю (Степанян, 1975, 2003).
2. Glaucidium passerinum orientate — Glaucidium passerinum orientale Taczanowski, 1891, Mem. Acad. Imp. Sci., St. Petcrsbourg, Scr.7, 39, стр. 128, Восточноя Сибирь и Уссурийский край. Основной тон окраски верха тела скорее сероватый, нежели бурый. Светлые пестрины почти чисто-белые, тёмные пестрины более насыщенные, резко очерченные.

Гнездовой ареал. Воробьиный сын распространён по широкой полосе хвойных лесов Азии и Европы — от Пиренеев, Французской Юры и Альп на западе, до Полярного круга в Скандинавии и северных пределов древесной растительности на Кольском полуострове. Восточнее граница распространения этой совы идёт по побережью Белого моря (Паровщиков, Севастьянов, 1960), в бассейне Печоры гнездовой ареал вида достигает 62° северной широты, в Западной Сибири — 63° северной широты, в бассейне Лены — 64° северной широты. К югу граница ареала вида опускается до Смоленской, Московской Калужской и Рязанской областях, затем на восток идёт через Казань и Бугуруслан. В Западной Сибири предположительно проходит по 54° северной широты, далее по Горному Алтаю и Кентею — до Южного Приморья (рис. 6, 7).

В Европе, особенно в южных районах, ареал вида нередко распадается на отдельные изолированные участки.

Встречи в зимнее время воробьиных сычей в населённых пунктах, а также нередкое появление их зимою в несвойственных биотопах предгорий, позволяет допустить, что часть представителей вида в этот период вылетают за пределы гнездового биотопа.

Однако при этом сычики редко предпринимают особо дальние перелёты, и совсем уже редко выходят за границы ареала. Таким образом, места зимовок воробьиного сыча накладываются на гнездовой ареал.

Издавна было подмечено (Мензбир, 1895), что воробьиные сычи, обитающие в горных лесах, значительно более подвижны, чем в равнинной тайге России. Известны и инвазии этой совы, например, в Скандинавии (Lindberg, 1966). Крупнейшая из них произошла в 1963-1964 годах, когда отмечалась не только частая гибель мигрантов, но и последующее значительное возрастание плотности местной популяции. Начало этой инвазии пришлось на октябрь, к декабрю она достигла максимума, а в марте многие её участники из южных районов начали продвижение обратно на север.

О нестойкости территориальных связей воробьиного сыча могут говорить и следующие наблюдения: в Беловежской пуще, судя по контролю за используемыми зимою дуплянками, сычики редко задерживаются в какой-нибудь из них на долгое время (Голодушко, Самусенко, 1960). Правда не исключено, что описанное поведение отражает лишь степень дисперсии молодняка и не имеет отношения к оседлости (консерватизму) взрослых особей.

Наряду с фактами, указывающими на непрочность территориальных связей сычика, есть наблюдения, которые могут свидетельствовать об обратном. Так, для Северо-Запада России имеются сообщения о пребывании отдельных пар на конкретном участке на протяжении 10 лет и более. Своих гнездовых территорий особи придерживались на протяжении всего года. Они не покидали их, несмотря на изменения погодных и кормовых условий (Мальчевский, Пукинский, 1983).

В заключение напомним, что данный вид в ареале представлен минимальным числом подвидов. Теоретически это должно указывать либо на значительный разлёт молодняка, либо на непрочность территориальных связей взрослых птиц, что также приводит к постоянному обмену генами. Вопрос этот ждёт дальнейшего специального изучения.

Почти повсеместно гнездовым биотопом воробьиного сыча являются перестойные леса с преобладанием ели, с хорошо развитым еловым подростом и кустарниками в нижнем ярусе. В таких древостоях предпочтение отдаётся участкам у ручьёв, вблизи вырубок или примыкающим к верховым моховым болотам, а также граничащим со спелыми борами-беломошниками. Однако при развеске искусственных гнездовий для насекомоядных птиц сычик нередко поселяется в чистых сосняках и даже в пойменных дубравах (Карпович, Сапетин, 1958). Известны случаи гнездования его, например, северо-западнее Барнаула, и в ленточных борах (Гаврин, 1962).

В горной местности воробьиный сыч также тяготеет к тёмно-хвойникам, что является закономерным, например, в Карпатах (Страутман, 1963). В горы поднимается до предела распространения высокоствольных лесов, то есть до 1 500 — 1 600 метров над уровнем моря. Для Западной Европы, наряду с обитанием в горных лесах и других естественных биотопах, известны случаи гнездования воробьиного сыча в антропогенном ландшафте — в парках, садах, в населённых пунктах, где развешены искусственные гнездовья (Lindberg, 1966; Kellomaki, 1970).

Сведения о численности воробьиного сыча крайне скудные. По-видимому, в северных районах она выше, чем на юге, и в европейском регионе больше, чем в азиатском. К тому же повсеместно эта птица встречается спорадично, что объясняется островным распространением пригодных к обитанию мест.

В европейской части, например в Эстонии, по мнению Т. Рандла, к началу 1980-х годов обитало 100-200 пар. В Латвии, в лесах Центрально-Видземской возвышенности в конце 1950-х годов на маршруте в 4 км по голосу в период тока зафиксировано 3 самца, что, как полагает автор, является исключительно высокой плотностью (Граубиц, 1983). В Ленинградской области в перестойных ельниках с примесью осины и берёзы, то есть в оптимальных биотопах, численность сычика оценивается в среднем как 1 пара на 100 км маршрута. Здесь же в 1979 году выявлены участки, где на 1 км² держалось до 3 пар. Но в этой же области немало лесов, где воробьиные сычики практически отсутствуют (Мальчевский, Пукинский, 1983). В Финляндии в 1950-х годах обитало 200-300 размножающихся пар (Merikallio, 1958), но на сегодня число этих птиц там значительно выше — 2 500 пар (Saurola, 1997).

Некоторое представление о численности вида могут дать следующие данные. В Приокско-Террасном зап. в начале 1950-х годов на 24 км² было выявлено 11-12 участков, где регулярно отмечалось присутствие этой совы в зимние месяцы. Там же в зимы 1954-1955 и 1956-1957 годы следы жизнедеятельности воробьиного сыча (погадки, перья жертвы и др.) найдены не более чем в 10 из 1 300 развешенных дуплянок (Лихачёв, 1957). В Московской обл. воробьиные сычи не представляют редкости в крупных лесных массивах с преобладанием хвойных пород, в среднем его плотность оценивается в 0,24 самца/км²; распределён он в Подмосковье равномерно, возможно несколько более обычен на северо-востоке и относительно редок на севере области (Конторщиков и др., 1994; Волков и др., 1999). В заповеднике Подмосковье (с учётом популяционных колебаний) плотность населения оценивается в 10-20 пар/км². Относительная численность по данным маршрутных учётов составляет 2–4, изредка до 5 токующих самцов на 10 км маршрута (Воронецкий, 1996), по другим данным — 0,08-0,16 самцов на 1 км (Волков и др., 1999). Локально численность может быть выше: так, на территории Звенигородской биологической станции МГУ на участке 600 га в 1985–1992 годах учитывали 4-9 самцов (Воронецкий, 1996). В ближнем Подмосковье численность воробьиного сыча может достигать показателя 0,5 особи/км², при этом среднее расстояние между ближайшими токующими самцами составляет 0,32 км (0,17-0,37 км; n = 6) (Шариков, 2003).

За границами Восточной Европы и Северной Азии, в Западной Европе, воробьиный сыч распространён не менее спорадично, хотя в ряде мест, видимо, и нередок. Больше всего птиц в Фенноскандии. Для Швеции, например, указывается цифра в 20 000 пар (Ulfstrand, Hngstedt, 1976), что трудно даже представить. Возможно, здесь сыграла определённую роль «большая инвазия» 1963-1964 годах, вслед за которой плотность поселения птиц в отдельных районах достигла 3 пар на 1,5 км² (Lindberg, 1966). Временной концентрации здесь птиц могло способствовать окружение страны морем, перелететь которое для сычика, несомненно, затруднительно. В большинстве же других районов Западной Европы воробьиный сычик не только редкий, но и неуклонно сокращающийся в числе вид (Konig, 1967а, 1968b; Lenz, 1967), и есть немало мест, где эта птица воспринимается как исчезающая и реликтовая.

Воробьиный сыч — скорее дневная, чем ночная птица. На это указывает и его облик — сравнительно некрупная голова, небольшие размеры глаз, наконец, весьма жёсткое оперение, отнюдь не свойственное ночным хищникам. Однако возможно выделить часы максимальной активности — они приходятся на утренние и вечерние сумерки. Суточная активность в разных районах ареала может варьировать. Исследователи, изучавшие этот вопрос в Европе, выделяют три пика активности: утренний (1), дневной (2) и вечерний (3). В разных районах Европы эти пики проявляются в разное время (по: Mikkola, 1970):

• Австрия (49° северной широты): 3-4 часа, 12-13 часов, 19-20 часов
• Норвегия (60° северной широты): 1-3 час, 9-11 часов, 21-23 часов
• Финляндия (65° северной широты): 22-1 часа, 9-10 часа, 22-1 часа

Охота воробьиного сыча чаще всего протекает в разреженном высоколесье, на лесных опушках, вырубках, полянах, а также на окраинах верховых моховых болот. Птицы охотятся, как правило, недалеко от гнезда — самец в радиусе до 0,5 км, самка и того ближе, часто в каких-то 100-200 м от гнездового дерева; и только дефицит жертв вблизи может заставить их улететь за кормом за 1-1,5 км.

Основной стиль охоты — выжидание благоприятной ситуации с присады. Для этого сычик располагается где-нибудь на ветке дерева, в 5-10 м над землёй. Сова обычно сидит открыто, на виду, и благодаря мелким размерам, не привлекает к себе внимания. Сычик пристально смотрит вниз и по сторонам и, если в течение 15-20 мин не обнаружит объект нападения, перелетает на новое место на 20-30 м. Заметив же потенциальную жертву, он, с признаками явного возбуждения (то привстанет, то присядет, то поведёт хвостом), ещё какое-то время выжидает, после чего следует атака.

По наблюдениям Г. А. Носкова, во время броска, например, на пухляка или большую синицу, сыч, то резко взмахивая крыльями, то складывая их, стремительно летит не прямо к намеченной жертве, а как бы мимо, и только оказавшись в 2-3 м от неё резко сворачивает и пикирует. Такой маневр в большинстве случаев приводит к тому, что заметившая приближение сыча синица не улетает сразу, а на 1-2 с затаивается. Этого времени оказывается достаточно, чтобы сыч успешно завершил атаку. Он настигает добычу даже среди густого сплетения ветвей, чему немало способствуют малые размеры хищника. Такая охота может быть на редкость удачной, почти стопроцентной (судя по 11 наблюдениям). Заметим, что, например, у охотящегося в сходных условиях перепелятника, доля успешных атак редко превышает 20%.

При неудавшейся попытке овладеть жертвой, сыч нередко продолжает преследование, чего не делают, кстати, другие совы.

Имеются особенности и в умерщвлении жертвы: оно производится главным образом при помощи клюва, а не когтей, как у других сов. Своеобразна и манера поедания жертвы. Сыч даже и не пытается заглотить добычу целиком. Зафиксировав её лапой, он отщипывает от тушки кусочки мяса и проглатывает их (или скармливает птенцам). Все внутренние органы, как правило, в пищу не используются. Тушки птиц и зверей сыч довольно тщательно ощипывает, как это делают, например, мелкие ястреба. С особой жадностью поедается мозг, а кости черепа обычно оставляются, поэтому они редко встречаются в погадках. Трапеза завершается чисткой клюва о ветки.

Как ни тщательно разделывается добыча, часть неусваиваемой массы всё же попадает в желудок взрослых и птенцов. Последние впервые отрыгивают погадки уже в 3-дневном возрасте (Mikkola, 1983). Взрослые особи, при условии нормального питания, отрыгивают погадки ежедневно, в часы отдыха. Размеры погадок воробьиного сыча, например из Беловежской пущи, в среднем 1,6×3,0 см при весе в высушенном состоянии 0,6 г (Голодушко, Самусенко, 1960). По данным Г. Н. Лихачева (1971), погадки воробьиных сычиков в Приокско-Террасном зап. более мелкие — в среднем 1,1×2,8 см и максимум 1,6×3,5 см. Как ни странно, но часто более крупные по размеру погадки отрыгивает более мелкий самец.

В большинстве районов основу летнего питания воробьиного сыча составляют грызуны (Воронцов и др., 1956). Именно их остатки чаще всего обнаруживаются в погадках на гнездовых участках. В годы депрессии численности полёвок и мышей сычи переключаются на землероек и мелких воробьиных птиц. Последние могут составлять до 30-40% рациона. Из грызунов жертвами этой совы чаще всего оказываются обыкновенная полёвка, полёвка-экономка и рыжая полёвка. Мыши, по-видимому как более вёрткие, попадают в лапы сыча реже. Из птиц в Окском заповеднике в качестве жертв зафиксированы корольки, гаички, снегири, поползни, московки и хохлатые синицы (Карпович, Сапетин, 1958). Почему-то воробьиные сычи отлавливают сравнительно редко больших синиц, которых в наших лесах немало. В летнем питании, помимо зверей и птиц, иногда присутствуют крупные насекомые, главным образом жуки (Формозов и др., 1950; Мальчевский, Пукинский, 1983). Максимально крупная добыча — хомяк (Иоганзен, 1912) и большой пёстрый дятел (Гаврин, 1962).

Детальное исследование питания воробьиного сыча в Финляндии (Kellomaki, 1977) показало, что в отдельные сезоны до 92% пищевого рациона составляют различные полёвки; в среднем за десять лет, с 1962 по1972 годы, доля мелких млекопитающих составила 54% по количеству объектов (n = 2 240) и 60 % — по биомассе. На втором месте по значению стоят птицы, из которых сычом добываются 37 видов и которые составляют 44,5% его питания по количеству объектов или 39,4% — по биомассе. Вес добычи воробьиного сыча колеблется в пределах 2-60 грамм, в среднем 20,6 грамма. При этом около 50% рациона приходится на животных с весом 20,0-29,9 граммов, а крупные объекты весом более 40 граммов составляют всего около 1%. В годы спада численности мелких млекопитающих, воробьиный сыч переключается на альтернативные виды кормов, главным из которых для него являются птицы. Это отличает его от других видов сов, для большинства из которых основным альтернативным кормом служат насекомоядные млекопитающие.

Для воробьиного сыча, особенно в осенне-зимний период, характерно запасание корма впрок. Это интереснейшее явление специально изучалось в Приокско-Террасном заповеднике (Лихачёв, 1951,1957), на Звенигородской биологической станции Московского университета (Воронцов и др., 1956; Шилов, Смирнов, 1959) и в других местах. В результате выяснилось, что эти запасы создаются исключительно осенью, в октябре — ноябре. При этом предпочтение отдаётся обычно полёвкам, и только при низкой численности последних добываются землеройки и мелкие птицы. Доля последних в зимних запасах достигает иногда 41,2% (Воробьёв, 1952). Наиболее активно корм запасается после полегания схваченной заморозками травы и до установления снегового покрова (Лихачёв, 1971). Это свидетельствует, что решающим фактором в заготовках является степень доступности жертв.

В течение зимы запасы служат дополнительным источником пищи и к февралю используются почти полностью. Судя по многочисленным данным, птицы в запасах воробьиного сыча составляют примерно десятую часть, землеройки — треть, а остальное — полёвки. В одной кладовой может оказаться 10-30 тушек, но встречаются и уникальные склады — по 80 и более жертв, общим весом до 1,5 кг (Тульская область; Лихачёв, 1951). Однако чаще всего кладовая содержит до 10 тушек. Запасаются в первую очередь наиболее крупные экземпляры (Голодушко, Самусенко, 1960), часть из них укладывается в дупло в обезглавленном виде.

Зимний охотничий участок воробьиного сыча много обширнее летнего и может достигать 1,5-4 км² (Голодушко, Самусенко, 1960), Именно на нём располагаются все кладовые данной особи. Здесь, помимо дупел-складов, находятся ещё и специальные дупла-столовые и дупла, используемые для отдыха. В первых хранится добыча, во вторых всегда много перьев и других остатков трапез, в дуплах третьего типа обильны погадки. Есть указания, что все эти дупла, равно как и участок в целом, охраняются владельцем.

Замечено, что в годы депрессии мышевидных грызунов величина кладки воробьиного сыча уменьшается примерно на треть, то есть возможность перехода на питание птицами не компенсирует исчезновения грызунов. Гибель ранних кладок иногда объясняется запоздалыми холодами и неурочными снегопадами, что наблюдалось, например, в Финляндии (Mikkola, 1983). Однако наиболее важным из неблагоприятных факторов, присутствующим почти повсеместно, является сокращение площадей основного биотопа — спелых ельников.

В Западной Европе в качестве основных врагов воробьиного сыча называют лесную куницу, перепелятника и мохноногого сыча (Schonn, 1960; Lenz, 1967). Там же выявлено, что использование в угодьях инсектицидов типа ДЦТ и контакт с продуктами его распада отрицательно влияет на жизнестойкость воробьиного сыча и повышает эмбриональную смертность (Konig, 1966).

Воробьиный сыч в большинстве районов редкая птица и хозяйственного значения не имеет.

В омоложённых человеком лесах для привлечения этой совы могут быть развешены дощатые скворечники, высотою до 60 см и в поперечнике около 16 см, с летком не менее 4,5 см. Эти домики следует развешивать с осени, в ельниках, в 20-30 м от опушки. Для благополучия вида особое значение имеет сохранение спелой тёмно-хвойной тайги.

Учитывая складывающуюся ситуацию, когда исконных еловых древостоев остаётся всё меньше и меньше, необходима срочная организация специальных мониторинговых исследований численности воробьиного сыча в Восточной Европе и Северной Азии. Для надёжного учёта данной совы необходимо 4-5 экскурсий специалиста в разгар тока. Лучшая слышимость — в безветренные ночи. Хороший результат может дать провоцирование птиц магнитофонной записью.

Воробьиный сыч занесён в Красные книги Украины, Беларуси, Литвы, Латвии, Эстонии, а в Российской Федерации — в Красные книги Брянской, Липецкой, Рязанской, Тверской, Архангельской, Мурманской, Пермской, Свердловской, Новосибирской и Сахалинской обл., Карелии, Мари Эл, Татарстана, Удмуртии, Республики Алтай, Бурятии, Республики Саха (Якутия), Алтайского и Красноярского края.