Морская чайка
Larus marinus

Одна из самых крупных чаек в фауне СССР, имеет очень тёмную черновато-аспидную окраску мантии и ноги розовато-мясного цвета. От сходной по этим признакам тихоокеанской чайки отличается крупными размерами, от клуши — окраской ног и размерами.

Голос немного ниже, чем у серебристой чайки. Вследствие крупных размеров более склонна к хищничеству, чем другие чайки.

Окраска. Самец и самка в брачном наряде. Мантия, спина, плечевые и верхние кроющие крыла очень тёмные, черновато-аспидные. Крупные плечевые с широкими белыми краевыми каймами. Основной фон окраски первостепенных маховых от буровато-чёрного на дистальных (II (первое видимое) — IV) перьях до серовато- или беловато-аспидного на средних (V–VII) и чуть более тёмного черновато-аспидного тона на внутренних (VIII–XI) перьях. Все первостепенные имеют белые вершины. На II эта вершина образована обширным белым полем (6–7 см по высоте вдоль стержня), которое иногда разделяется на две части узкой поперечной чёрноватой полосой. На III развиты, кроме того, тёмная предвершинная полоса и белая поперечная перевязь. На V— VII также имеются черноватые предвершинные поля или перевязи. На II–IV, а также на V–XI белая окраска от вершины перьев спускается вдоль стержня вниз, заходя в пределы темноокрашенных участков. Перья крылышка черновато-аспидные с белой каймой по наружному опахалу. Всё остальное оперение белое. Клюв лимонно-жёлтый с красным пятном на дистальном конце нижней челюсти. Ноги розовато-мясного цвета. Радужина серебристо-белая или очень светло-жёлтая. Края век киноварно-красные.

Самец и самка в зимнем наряде. Бока головы и зашеек с бурыми узкими и немногочисленными пестринами. Остальное оперение и неоперённые участки тела окрашены, как в предыдущем наряде.

Пуховой наряд. Похож (Witherby et al., 1941; Fjeldsa, 1977; Cramp, Simmons, 1983) на соответствующий наряд у британских серебристых чаек, но имеет более светлый и чистый серый общий тон окраски. Голова также светлее, с более редкими мелкими и округлыми пятнами; спина тоже испещрена меньше. Однако все эти различия не являются абсолютно надёжными (Fjeldsa, 1977). Уверенно различать двух-трёх дневных пуховичков морской и серебристой чаек позволяет, как показал этот автор, лишь индекс отношения длины цевки (измеренной по вентральной стороне) к длине нижней челюсти (от вершины клюва до заднего угла нижней челюсти), который у морской чайки равен 0,60–0,75, у серебристой — 0,47-0,58.

Гнездовой наряд. Спина и брюшная сторона туловища бурые с буровато- или серовато-охристым светлым рисунком. На спинной стороне он резко выраженный дольчатый, на брюшной — неясный, образован тусклыми поперечными полосами. Наибольшего развития рисунок достигает на крупных плечевых перьях и по бокам тела. Голова гораздо светлее спины, беловатая с продольным бурым рисунком, степень развития которого сильно варьирует индивидуально. Подхвостье немного светлее брюшной стороны, с бурыми поперечными пятнами и полосами. Дистальные первостепенные маховые и все верхние кроющие кисти тёмно-бурые, первые из них светлеют по краям внутренних опахал, вторые имеют светлые кончики. Проксимальные первостепенные более светлые, буровато-охристые с тёмными вершинами и беловатыми каёмками на самых кончиках. Второстепенные маховые и верхние кроющие предплечья бурые. Рисунок на дистальных второстепенных образован резкими беловатыми каймами на их концах и (частично) по краю наружных опахал. На проксимальных второстепенных появляются охристо-беловатые предвершинные пятна и мраморный рисунок на внутренних опахалах. Рулевые с беловатыми каёмками на концах перьев и чёрновато-бурыми предвершинными полосами, более широкими на центральной паре и резко суживающимися на краевых перьях. В основании рулевых, кроме того, развит мраморный рисунок. Клюв темно-рогового цвета, ноги буровато-телесного, радужина коричневая.

Первый зимний наряд. Отличается от предыдущего большим развитием поперечного рисунка на спине и верхних кроющих крыла, а также сокращением бурого рисунка на голове, шее и нижней стороне туловища. У переднего угла глаза тёмно-бурое полукольцо, клюв буровато-чёрный. К началу первой весенней линьки все оперение сильно выцветает, бурый тон светлеет, охристый становится грязно-белым.

Первый летний наряд. Отличается от двух предыдущих светлым серовато-бурым цветом мантии, почти белой головой и сокращением поперечного рисунка на межлопаточной области. Посветление верха туловища обусловлено, с одной стороны, сильным выцветанием перьев предыдущих нарядов, с другой — бледной окраской свежего пера. Этот наряд надевается разными особями и с различной степенью полноты и носится сравнительно недолго.

Второй зимний наряд (Cramp, Simmons, 1983). Похож на первый зимний, но темя и задняя часть шеи светлее и менее пёстрые: перья верхней части спины и плечевые более серые и полосатый рисунок на них менее выражен, чем в первом зимнем наряде. Нижняя часть спины и верхние кроющие хвоста испещрены сильнее, а на нижней стороне тела рисунок из пятен и полос выражен гораздо слабее, чем в первом зимнем наряде. Первостепенные также более серые, чем в первом зимнем наряде, светлеющие по направлению к проксимальному концу кисти. Они имеют белые вершины более округлой формы. На пяти дистальных перьях обычно различимы светлые предвершинные пятна или поля на внутренних опахалах. На остальных перьях, как правило, развиты тёмные коричневые пристержневые и предвершинные полосы. Второстепенные имеют более выраженный, чем в первом зимнем наряде, червеобразный тёмно-коричневый рисунок, а их большие кроющие — отчётливый мелкий серовато-бурый или тёмно-коричневый крап; средние и малые кроющие предплечья полосатые, подобно верхней части спины и плечевым. Окраска рулевых гораздо более контрастна, чем в первом зимнем наряде, так как серый оттенок на перьях, а также белые и тёмные участки на них развиты сильнее.

Второй летний наряд (Cramp, Simmons, 1983). Голова и нижняя часть тела менее пёстрые, а перья верхней части спины и плечевые более тёмные, чем в предыдущем наряде.

Третий зимний наряд. Голова, шея, низ и бока туловища в основном белые, только на темени, затылке и зашейке есть небольшие бурые продольные пятна, а на брюшке и боках иногда развиты немногочисленные бледно-бурые пестрины. Верхняя часть спины и кроющие крыльев черновато-аспидные, как у взрослых, но с бурым оттенком. При этом большая часть кроющих крыла имеет остатки бурого рисунка в виде полос, пятен дли мелкого крапа. На верхней части спины он развит преимущественно на крупных перьях. Исключение составляют самые длинные плечевые, на которых бурые тона преобладают. Первостепенные и второстепенные маховые имеют белые вершины, не предвершинные белые пятна на первостепенных развиты ещё слабо и обычно имеют серый налёт или несколько затемнены бурым крапом. Основной фон окраски на этих перьях также имеет бурый оттенок. На второстепенных маховых вдоль наружных опахал и в предвершинной части перьев развиты светлые крапчатые зоны. Рулевые с белыми вершинами и основаниями, а также мраморным рисунком в предвершинной части перьев. Все кроющие хвоста белые.

Третий летний наряд. Голова, шея, низ и бока туловища чисто белые. Свежее оперение межлопаточной области, большинства плечевых, а также нижней части спины — тёмные серовато-аспидные, но не такого чистого тона, как у взрослых. Среди локтевых и наружных кроющих крыла также есть группы свежих перьев, окрашенных, как спина. Прочее оперение верхней стороны тела, так же как и большая часть оперения крыльев и хвоста, остаётся от предыдущего наряда и сильно выцветает до серовато-бурого или грязно-белого цвета. Клюв жёлтый с красным пятном на подклювье и черноватым — на сгибе крючка надклювья. Ноги бледно-розовые, радужина желтоватая.

Размеры (мм) и масса тела (г):

Длина крыла: Самцы: (n = 17) — 460–500 (среднее 478); Самки: (n = 14) — 400-485 (среднее 457).

Длина клюва: Самцы: (n = 17) — 56,0-63,7 (среднее 61,2); Самки: (n = 14) — 50,0-58,0 (среднее 56,3).

Длина цевки: Самцы: (n = 17) — 75,0-83,0 (среднее 77,5); Самки: (n = 14) — 68,0-77,6 (среднее 74,6).

Масса тела: Самцы: (n = 6) — 1 662 — 1 980 (среднее 1 811); Самки: (n = 3) — 1 326 — 1 490 (среднее 1 434).

В первый зимний наряд неполная, охватывает лишь оперение туловища от подбородка до груди и от зашейка до межлопаточной области и мелких плечевых, протекает в сентябре. По С. Крэмпу (Cramp, Simmons, 1983), она длится с августа по ноябрь. Частичная линька в первый летний наряд охватывает оперение зашейка, верхней части спины, у некоторых особей частично и оперение нижней стороны туловища. Протекает она со второй половины марта до второй половины мая, но у некоторых экземпляров в конце апреля ещё не начинается. По С. Крэмпу (Cramp, Simmons, 1983), она длится с января по апрель. Линька во второй зимний наряд полная, в начале июля идёт полным ходом: у самца с острова Харлов 5 июля сменились четыре внутренних первостепенных, растущие перья были среди плечевых, наружных кроющих крыла и на шее.

По С. Крэмпу (Cramp, Simmons, 1983), эта линька протекает с апреля по октябрь — ноябрь. Линька во второй летний наряд частичная, охватывает оперение головы и туловища, длится с декабря по март (Witherby et al., 1941) или апрель (Dwight, 1925). Следующие две линьки в третий зимний и летний наряды протекают, как у взрослых (Cramp, Simmons, 1983), но, вероятно, раньше: первая из них идёт с мая или апреля по ноябрь. Линька в четвёртый (окончательный) зимний наряд полная, в июне — июле находится на начальных стадиях: меняются три проксимальных первостепенных пера. У взрослых птиц (в возрасте 4 лет и старше) осенняя линька также полная, охватывает все оперение тела, начинается в июне. В этом месяце меняются X–XI первостепенные, а также оперение туловища в области зашейка, шеи, груди, брюха, межлопаточных и мелких плечевых. Вместе с тем в это же время встречаются особи, у которых линька ещё не началась.

По С. Крэмпу (Cramp, Simmons, 1983), осенняя линька взрослых птиц идёт с середины мая до декабря или начала января. Весенняя линька взрослых птиц частичная, охватывает оперение головы, шеи, отчасти спины и кроющих крыльев; протекает во второй половине марта. Так, у самца, добытого (Скалинов, 1960) в Белом море, линяло оперение на спине и верхние кроющие крыльев. По литературным данным (Dwight, 1925; Witherby et al., 1941), эта линька протекает с января по апрель.

Монотипический вид.

Б. К. Штегман (Stegmann, 1934b) сближает морскую чайку с тихоокеанской, что, на наш взгляд (Фирсова, 1975а), неверно из-за существенных отличий в окраске промежуточных нарядов.

Гнездовой ареал. Занимает побережья Северной Атлантики от полуострова Лабрадор и берегов Северной Каролины на западе до побережий Баренцева моря на востоке (рис. 43).

Северная граница размножения проходит через южные побережья Гренландии, Исландию, Шпицберген, южная — вдоль южных берегов Северного, Балтийского, Белого и Баренцева морей (Voous, 1960; Lovenskiold, 1964; Ingolfsson, 1970). В СССР гнездится на Мурманском побережье Баренцева моря от Варангер-фьорда до устья реки Поной и мыса Данилова, а также в Кандалакшском, Онежском заливах и вдоль Карельского берега на Белом море (Татаринкова, 1970; Бианки, 1967; Коханов, устное сообщ.). Единичные случаи размножения отмечены у острова Вайгач (Карпович, Коханов, 1967) и на Новой Земле в губе Грибовой (Белопольский, 1957). Гнездится также на островах у берегов Эстонии (Салури, 1959; Аумеэс, 1967; Ренно, 1972) и на Берёзовых островах Выборгского залива (Храбрый, 1984).

В нашем столетии наблюдается (Voous, 1960) интенсивное расширение ареала как на север, что связывает с общим потеплением климата северной Атлантики, так и на юг. В 20–30-х годах нашего столетия началось продвижение вида на север до острова Медвежьего и Шпицбергена, а на побережье Северной Америки за последние 50 лет граница гнездового ареала продвинулась на юг более чем на 1 000 км.

Расположены в Северной Атлантике между 70° и 30° северной широты, массовые — между 60° и 40° северной широты (Peters, Burleigh, 1951; Heinzel, Fitter, Parslow, 1972; Curry-Lindahl, 1981). В СССР в небольших количествах зимует у берегов Западного Мурмана, Эстонии и Литвы (Успенский, 1941; Йыги, 1969; Пятрайтис, 1974). Как показало кольцевание (Татаринкова, 1970), птицы, размножающиеся в берегов Мурмана, проводят зиму в основном на побережьях Северного и Балтийского морей: в Англии, южной Скандинавии и вдоль побережий от Франции до Польши.

Весенние миграции в Эстонии (Rootsmae, Rootsmae, 1976) по многолетним данным начинаются с 23 марта, средняя дата появления птиц в этой республике 1 апреля. Изредка в апреле и мае встречаются во внутренних районах вдали от моря Так с 10 апреля по 25 мая 1956 года наблюдали одиночных птиц в устье реки Белой (Теплов и др., 1959), а 27 мая 1973 г. (Уилсон, 1977) — в Белоруссии.

Осенние миграции на Баренцевом море происходят с августа по ноябрь. При этом, как доказано с помощью кольцевания (Татаринкова, 1970), сеголетки с Мурманского побережья разлетаются по трём основным направлениям: на юго-восток (40% возвратов), в Архангельскую, Кировскую области, Коми АССР и Чувашию; на запад к берегам Норвегии и Англии; на юго-запад через Кольский полуостров, Белое море и Финский залив в Балтийское и Северное моря. При этом большая часть особей совершает эти миграции постепенно, задерживаясь в кормных местах, некоторые совершают прямые перелёты и быстро достигают зимовок.

В Эстонии осенние перемещения отдельных птиц начинаются уже в первой половине августа и кончаются в середине октября (Кумари, 1961). В районе Пухту и на севере республики интенсивный пролёт идёт с середины сентября до середины октября (Манк, 1959; Йыги и др., 1961). Последние особи встречаются в Эстонии (Rootsmae, Rootsmae, 1978) до 7 декабря. Изредка отмечаются на осеннем пролёте вдали от моря: в сентябре 1928 года самка была добыта в районе города Кирова (Водолажская, Залетаев, 1977), один экземпляр добыт 23 октября 1883 года под Львовом (Страутман, 1963).

Неполовозрелые особи Мурманской популяции (Татаринкова, 1970) достигают зимовок на Северном море в ноябре. При этом они, как показало кольцевание, придерживаются кормных мест в районе зимовок в течение нескольких лет, со временем постепенно приближаясь к местам размножения.

В сезон размножения — скалистые побережья и прибрежные острова. На Баренцевом и Белом морях, а также у побережий Эстонии предпочитает небольшие островки подальше от материка (Коханов, Скокова, 1967; Бианки, 1967; Аумеэс, 1967).

В Канаде, Гренландии, Исландии и Швеции известно гнездование на островах крупных внутренних озёр (Salomonsen, Gitz-Johansen, 1944; Peters, Burleight, 1951; Voous, 1960). Вне сезона размножения — морские побережья; охотно посещают свалки портовых городов, бухты, заливы и устья рек, где есть рыбообрабатывающие предприятия.

В СССР самые крупные колонии известны на Айновых и Семи островах Баренцева моря, где в 1969–1970 годах было зарегистрировано около 5 000 пар, причём на одном только острове Большой Айнов в 1970 году гнездилось 3 000 пар (Татринкова, 1970, 1975). Подсчитано, что за последние десятилетия численность крупных чаек, в том числе и морской, на этих островах увеличилась в 5 раз, на островах Северного архипелага в Белом море — в 3 раза (Бойко и др., 1970).

У западных берегов Эстонии в 1967–1969 годах учтено 210 пар (Пеэдосаар.Онно, 1970). По данным одних авторов (Аумеэс, 1972), численность птиц здесь уменьшается в результате борьбы с этим видом, другие исследователи считают, что она растёт (Самури, 1959).

Вне СССР по всему ареалу от побережий Канады и США до Финляндии численность неуклонно увеличивается (Voous, 1960; Parslow, 1967; Ingolfsson, 1970; Miller, 1978a; Kilpi et al., 1980; Lemmetyinen, 1980), что связывают обычно (Voous, 1960) с потеплением климата и улучшением питания птиц в зимнее время. В некоторых районах на Британских островах численность их достигает такого уровня, что здесь, по сообщению английских исследователей (Jones, White, 1982), вынуждены уничтожать до 37% чаек ежегодно.

Довольно подробно изучено на Мурманском побережье. Основной корм здесь рыба: треска, сельдь, мойва. Обычно птицы кормятся на плотных косяках у поверхности моря. Способы добычи рыбы весьма разнообразны. Чайки ловят добычу, сидя на поверхности воды или слёту. В последнем случае во время броска тело птицы частично погружается в воду. Часто сопровождают рыболовные суда, подбирая отходы промысла, или посещают ставные сети. Охотно кормятся на свалках рыбообрабатывающих предприятий, а также подбирают рыбу, выброшенную морем или потерянную другими морскими птицами. Нередко участвуют в охоте тюленей Halichoerus grypus и подбирают распугиваемую ими рыбу (Спангенберг, 1941; Герасимова, 1958; Модестов, 1967; Бойко и др., 1970). В условиях эксперимента чайки съедали 150–800 г рыбы в сутки, в среднем 450 г, что составляет 36% от среднего веса взрослой особи (Бианки и др., 1975).

Вторая большая группа пищевых объектов — птицы и их яйца. Значение этих кормов резко возрастает в годы плохого хода рыбы. Нападают на птенцов кайр, моевок, обыкновенных гаг, турпанов, длинноносых крохалей, тупиков и полярных крачек; поедают также ослабленных или больных взрослых особей этих и других птиц (крякв, гоголей), а также птенцов своего вида. Успешно охотятся в воздухе и на вполне здоровых взрослых тупиков и моевок. Яйца и птенцов морских птиц чайки добывают нередко прямо в колониях, прогоняя при этом хозяев с гнёзд (Герасимова, 1958; Модестов, 1967; Бойко и др., 1970).

Из литоральных животных используют в пищу моллюсков, в основном мидий Мutylis, ракообразных Gammarus sp., морских ежей Strongylocentropus; однако всё это дополнительные корма. Здесь же собирают личинок мух с водорослей, в тундре — насекомых с растений и ягоды (Бойко и др., 1970; Бианки и др., 1975).

Из других способов кормодобывания следует отметить пищевой паразитизм (клептопаразитизм). Чайки активно отбирают корм у гаг (особенно зимой) и других уток, а также у крупных чаек, моевок, поморников и даже у серых тюленей (Бойко и др.. 1970; Краснов, 1981; Каверкина, Давыдова, 1982; Краснов и др., 1982). Но полностью обеспечить себя пищей за счёт этого способа добычи корма, как считают указанные выше авторы, чайки все же не могут.

Состав кормов подвержен географической, сезонной, половой и возрастной изменчивости (Белопольский, 1957). Так, на Западном Мурмане рыба составляет 72% встреч, на Восточном — лишь 45%, при этом во втором регионе в рацион, кроме рыбы, включаются насекомые, иглокожие, мшанки, полихеты, ракообразные, млекопитающие и отбросы, отсутствующие в меню у птиц на Западном Мурмане. В июне и августе потребление рыбных кормов увеличивается, в июле — остаётся на одном уровне; потребление ягод также максимально в июне и августе.

В период откладки яиц на Восточном Мурмане рыба в рационе самцов составляет от 40 до 72%, у самок только 23–33%. Зато у последних в это время лучше представлены литоральные корма: моллюски 26%, ракообразные 21%, иглокожие 4% (против 9, 12 и 2% у самцов). У птенцов состав кормов менее разнообразный, чем у взрослых. Основу их рациона составляет рыба (треска 61%, сельдь 28%) и отчасти, насекомые. Литоральные корма, птицы и их яйца, ягоды встречаются в очень небольших количествах; насекомых птенцы потребляют, напротив, чаще, чем взрослые. Зимой в питании значительно повышается роль пищевых отходов (Jones, White, 1982).

Гибель молодняка обусловлена в основном неблагоприятными климатическими и кормовыми условиями, беспокойством людьми гнездящихся птиц.

В заповедниках, где хищничество морских чаек наносит существенный ущерб успеху размножения других видов, осуществляется регламентация их численности (Аумеэс, 1957; Бойко и др., 1970).